Преступная любовь. Пленница

Еще несколько дней я ни с кем не разговаривала. Мама уговорила меня, есть и пить, чтобы вернуть силы. Всю еду она приносила мне на кровать, потому что вставать не было желания.

Через неделю после исчезновения я впервые встала и уговорила отца отпустить меня на поиски. Я хотела заниматься ими сама, зная, что тело уже ищут другие. Пока безуспешно.

Два месяца мы с Лоренцо, который чувствовал свою вину в случившемся, искали следы. Мы перешли на другой берег, но след уже был затоптан целым букетом запахов всех оборотней, которые здесь побывали.

Тогда я стала искать запах крови Маркуса. Обычно запах человека значительно слабее и неустойчивее вампирского, но все-таки открытая кровь. Много миль мы оббегали вдоль берега, даже пересекли границу штата.

Только удалившись вглубь штата Айдахо, мы смогли найти четкие, но достаточно давние следы вампиров. Что-то еще было примешено, но был ли это Маркус, я не могла сказать. После очередной водной преграды мы потеряли след окончательно.

За это время боль отступила. Не было бешеного биения сердца или его остановки, легкие не горели от боли больше. Но все это не принесло даже спокойствия.

Жизнь моя была потеряна. Я потеряла ее смысл. Жизнь стала пустой. Просто ходить и передвигаться стало инерцией. Я не нуждалась в этом, но это было нужно моим родным. Я видела, как они переживают за меня, но…

Я стала чаще думать о том странном вопросе. Неужели, я была способна предложить на место Маркуса любого другого парня из той компании? Неужели, для меня ценным стал только Маркус? Достойно ли это оборотня?

Весь городок был увешан объявлениями о пропавшем парне МаркусеТортоне. Это я узнала от Лоренцо, поскольку в город больше и шагу не сделала.

Мне было больно возвращаться туда и видеть эти улицы и дома, мимо которых мы гуляли.Наше кафе, в котором мы впервые нормально разговаривали, проводили рождественские каникулы, и в нем же он сделал мне предложение. Я просто не могла заставить себя появиться там вновь.

День отъезда принес мне ощутимое облегчение. На некоторое время я покину эти места, где столько всего напоминает о нем, о наших встречах, разговорах, поцелуях… от воспоминаний по щекам покатились слезы.

Автобус тронулся, а я прощалась с этим городом. Больше я никогда не смогу его воспринимать, как раньше.

Прошел год. Год постоянных скитаний. Я бродила по пустым, как мне казалось, улицам города. Все вокруг не имело цвета, формы и даже казалось миражом. Все было будто не настоящим.

Все время казалось, что я попала в страшный сон, из которого никак не могу выбраться. Вот просто дом, ничего особенного. Вот, просто машина проехала мимо, в ней сидела целая толпа народу и что-то выкрикивала. Вот дети, просто школьники, оживленно что-то обсуждающие.

Ничего интересного. Ничего важного или хоть чуточку значимого.

Но скитания по улицам города в светлое время суток продолжались скитаниями во сне. Нет, я не стала лунатиком, не начала ходить во сне. Но мне постоянно снилось, что я в каком-то огромном открытом пространстве (оно бывает абсолютно черным или ослепляющее светлым) бегу куда-то, что-то ищу и никак не могу найти. Ноги не двигаются, будто в какой-то вязкой жидкости. Я постоянно пытаюсь преодолеть ее, выйти, убежать. Но ничего не выходит. Я пытаюсь закричать, позвать на помощь, но звук моего голоса мгновенно стихает.

Однажды, мне даже приснилось, что я в белой мягкой комнате. Вот почему я никак не могу убежать, вот почему мой голос никто не слышит! Но я пытаюсь снова и снова! Так с немым криком на губах я и просыпаюсь каждое утро.

Внешне ничего не изменилось. Все тот же город, та же остановка, тот же автобус ожидает прибывших. Только я стала другой.

Год назад у меня отняли сердце, отняли душу. Целый год не помог восстановить душевное спокойствие. Там, вдали от городка и родной деревни, было намного легче. Месяц причитаний по поводу моей утраты, а потом нашлись и новые темы для сплетен.

Меня оставили в покое. Вот в таком пассивном состоянии я и прибывала, по сей день. Единственным моим достижением стал портрет Маркуса.

Я писала его для себя, тихо в комнате. Психолог посоветовал излить свою тоску, любовь и нежность к Маркусу в чем-то материальном. Вот так и пришла мысль написать его портрет по воспоминаниям.

В итоге получилось несколько версий. Первым стало изображение его лица, только глаза получились очень грустными, но такими любимыми. Многие вечера напролет я смотрела в эти глаза и не могла оторваться. Может быть, только мне казалось, что они живые и смотрят за мной.

Многие скажут, что у меня шизофрения, но я говорила с ним. Я рассказывала ему обо всем, начиная с занятий и работы, заканчивая своими чувствами к нему. Чуть ли не каждый вечер я тупо сидела, обняв его портрет, пока не стала писать новый.

Второй был в полный рост. Маркус, стоящий на остановке и облокотившийся на нее. В его руках тогда было два букета, один для меня, другой для мамы. Это был день официального его знакомства с моими родителями.