Преступная любовь

В самом конце зала у самых дверей стояли Дорджест и мой отец. Он смотрел на меня, а я на него. Тут он поднял руки и стал хлопать в ладоши. Дорджест поддержал его. Не прошло и пары мгновений, как весь зал стал аплодировать. Отец улыбнулся самыми краешками губ, если бы не зрение оборотня и не заметила бы. Он даже несколько раз слегка кивнул.

Это было не просто хорошим знаком, а знаком признания и уважения. Мой отец наконец-то хоть что-то во мне разглядел, кроме непокорности.

Мистер Растен поднял руки вверх, чтобы прекратить аплодисменты и отпустить меня. Я улыбнулась отцу и ушла со сцены, так и не заметив в толпе Маркуса. Мне не верилось, что отец пришел сюда ради меня. Но это было так и…

У меня не хватало слов, чтобы описать все эмоции, нахлынувшие на меня.

Девочки были за меня несказанно рады, описывая мне в раздевалке все, что происходило в зале, как моя работа потрясла всех. Но у меня оставалось слишком мало времени, чтобы и самой раскраситься. Сейчас нужно было взять себя в руки и завершить начатое.

— Девочки! Девочки! — закричала я, перебивая их голоса, — Я прошу прощения, но давайте позже. Мне нужно срочно раскраситься. Нам еще выступать! Оставьте меня, пожалуйста, одну, если можно!

Девочки меня услышали, поняли и тут же ретировались. Так я осталась одна во всей раздевалке. Времени было потеряно много. У меня осталось всего пятнадцать минут. Сейчас не до приличий скорости.

Со всей возможной в данной ситуации скоростью я начала рисовать. Ноги я закончила быстро. С левой рукой не возникло проблем, а вот правую руку разрисовать было тяжелее значительно. Пришлось поступиться скоростью и включить максимум внимания и точности. Как сказал отец, я оборотень и могу все, стоит лишь постараться! Мне оставался последний лепесток дорисовать, когда девочки вошли в раздевалку. Нам было пора!

В балахонах с капюшонами строем мы вошли на сцену и заняли свои позиции. Краем глаза из-под капюшона я посмотрел в дальний край зала. Отец по-прежнему был там вместе с Дорджестом. Это вселяло в меня сил и желание показать себя. Но в этот раз я все-таки нашла и Маркуса. Его отца, кстати, в зале уже не было.

Он внимательно смотрел на сцену, а уголки его губ были чуть приподняты. Это мимика предвкушения, радостного или приятного события.

Я была вынуждена отвести от него взгляд, чтобы сконцентрироваться на танце. Не могла же я после такого успеха картины ударить в грязь лицом в танце? Нет, не бывать этому! Успех бывает только у трудолюбивых, целеустремленных и талантливых людей. Нет чего-то одного, и ты становишься неудачником!

Свет погас. Мы легко скинули балахоны. Нас было пятеро. Центральная и самая опытная девушка и по две пары. Сначала начинали танцевать две девушки, затем оборачивались мы, вступая в танец, и только некоторое время спустя мы расступались перед ведущей танцовщицей.

Танцуя в самом начале, я старалась абстрагироваться от зрителей, представить, что я все в том же зале для танцев, где нет толпы людей. Только вот стоило мне открыть глаза, как мой взгляд уперся в прищуренные глаза отца.

Я вновь испугалась, что ему не нравиться. Я должна дотанцевать, во что бы то ни стало! Я сумею, я смогу, я сильная и умею танцевать. Я докажу это отцу!

Я стала танцевать еще усерднее и страстнее. Преподаватель всегда говорила, что мне не хватает страсти в движениях, что мои движения верные, но в них нет огня. Вот теперь я поняла, чего она от меня хотела. И будем надеяться, что это именно то, что надо!

Легкий поворот и я уже смотрю в лицо Маркусу, который смотрит на меня с восхищением, а уголки губ все так же приподняты. Весь оставшийся танец я танцевала для него.

Музыка стихла, и мы стали кланяться. С улыбкой я посмотрела на Маркуса, даже от подмигивания не удержалась, а потом в ожидании на отца. Он тоже слегка улыбался и хлопал в ладоши. Аплодисменты стихли, и мы убежали со сцены.

Я быстро накинула балахон, не одевая капюшона, и стремительно направилась к отцу. Мне было необходимо поговорить с ним прямо здесь и сейчас.

— Привет! — поздоровалась я инстинктивно, хотя в этом и не было необходимости.

— Ты молодец. Картина замечательная. Очень отличается от всех остальных, — с лукавой улыбкой проговорил отец. Он не мог открыто сказать это, но я поняла подтекст. Картина явно отличалась от любой человеческой.

— А танец? Как тебе танец?

— Хорошо, но рисунок на правой руке несколько не очень. Хотя другие, скорее всего, этого и не заметили!

Наш танец был предпоследним выступлением, поэтому пока мы разговаривали многие стали выходить. Ребята стремились первыми войти в рождественский бальный зал. И надо сказать, что большинство было по парам, это было традицией.

Только вот я не успела или не очень хотела обзавестись парой. Кстати, я была не одна такая.

— Ты умница и красавица. Веселого рождественского бала! — проговорил Дорджест, похлопав меня по плечу.

— Да, хорошего бала. Веселись, но будь осторожна, — подхватил его отец, — И еще, переоденься!