Преступная связь

В заведении царила атмосфера уюта, какая бывает в теплом доме, когда за окнами лютует мороз. На вешалках прямо у входа вперемешку висели пальто посетителей, официанты расхаживали по-простому, в свитерах, в воздухе плавал аромат крепкого кофе и вкусной выпечки, а сквозь витрину толстого стекла можно было наблюдать за прохожими, спешащими мимо, согнувшись навстречу безжалостному ветру.

Они нашли свободный столик рядом с огромной медной кофеварочной машиной и заказали по кофе и по рогалику с шоколадной начинкой. Под курткой на нем оказалась голубая фланелевая рубашка, серый спортивный пиджак из твида и серые же, только более темного оттенка, слаксы. Сара в тот день надела свои, как она выражалась, «учительские обноски»: темно-зеленый свитер, темно-коричневую шерстяную юбку и зеленые рейтузы. Обычно она ходила на работу в туфлях на каблуке. Сегодня, из-за непогоды, Сара остановила свой выбор на сапогах коричневой кожи с высокими, до колен, голенищами. Она сняла красную шапку и засунула ее в карман пальто. Красный шарф все еще укутывал ее шею. Он же даже на улице шел без головного убора. Они уселись по разные стороны маленького обшарпанного деревянного стола: голубоглазая блондинка и голубоглазый шатен.

Потом она скажет ему, что они неплохо смотрелись вместе. И задумается, приходила ли ей в голову такая мысль в день их первой встречи в Нью-Йорке.

— Итак, позвольте мне объясниться, — начал он, сделал паузу, дожидаясь ее кивка, затем продолжил: — Начну с того, что я не так уж часто бросаюсь с поцелуями на замужних женщин.

— Очень мило.

— Правда. Я обычно... веду себя очень сдержанно.

— Угу.

— Но в то утро... я не знаю... Просто... я не мог от вас глаз отвести весь предыдущий вечер, и когда...

— Эндрю, — остановила она его и, немного поколебавшись, добавила: — Мне не нужны ваши объяснения. Поверьте. Я не жду их, я не хочу их, я не прошу их.

— Вы хотите остаться одна, знаю.

— Я не одна, у меня есть муж.

— Я люблю вас, — вдруг выпалил он.

— О Господи! — Она бросила взгляд по сторонам, чтобы убедиться, что никто не мог слышать его слова.

— Эндрю, — сказала она, опустив голос до шепота, — кажется, вы не понимаете, что я вам говорю. Я не кокетничаю с вами и никоим образом не хочу спровоцировать...

— Знаю.

— Тогда прекратите, хорошо? Прекратите, и все.

За столиком воцарилось неловкое молчание.

Они избегали глядеть друг на друга.

Сара отпила глоток кофе, отломила кусочек рогалика. Внутри был шоколад — густой, темно-коричневый и восхитительно вкусный.

— Вам нравится преподавать? — спросил он.

— Очень.

— Как прошел сегодняшний день?

— Отлично.

— Хорошо. Я очень рад.

— А как прошел ваш день?

— Очень хорошо, спасибо.

— Я так и не знаю, чем вы занимаетесь.

— Я гангстер, — ответил он с ухмылкой.

— Естественно, — ответила она.

— Вообще-то, я тот, кого называют инвестором на риске, — продолжил он, и улыбку на его лице сменило выражение, какое часто бывает у очень молодых людей, пытающихся произвести впечатление весьма серьезных и взрослых особ. — Я занят поиском предприятий, которым требуется вливание средств и дополнительное внимание, и подпитываю их до тех пор, пока они не начинают приносить мне хороший доход.

— Предприятия какого рода?

— Импорт, экспорт, перевозки, недвижимость, строительство и так далее. Я много чем занимаюсь.

— Интересно.

— Интереснее вас нет ничего.

— Ну что ж, пожалуй, мне пора, — сказала она.

— Почему?

— Потому что вы до сих пор не поняли...

— Я хотел бы поцеловать вас.

— Давайте позовем официанта.

— И снова начнем спорить, кому платить?

— Нет, на сей раз вы меня пригласили.

— Верно. Так могу я вас поцеловать?

— Нет.

— В таком случае... — И он наклонился через стол и поцеловал ее прямо в губы.

Потом она расскажет ему, что, как только он прикоснулся к ней губами, она сразу же сомлела. Она резко встала из-за стола.

— Прощайте, Эндрю, — бросила она, сорвала пальто с вешалки и, не задерживаясь, чтобы одеться, и не оглядываясь, выбежала на улицу. Он остался сидеть за столиком.

* * *

Два детектива, приставленные Майклом вести наблюдение за Эндрю Фавиолой, собрались в кабинете Уэллеса утром во вторник двенадцатого января. Они работали уже целую неделю, со дня возвращения Майкла с Карибского моря, но пока что рапортовать им было особо не о чем.

Джонни Реган, старший из двух и более опытный, сидел плечом к плечу со своим более молодым партнером Алексом Лаундесом. Оба чувствовали себя вполне свободно в кабинете Майкла — им уже не раз доводилось здесь бывать. Кроме того, вся обстановка в комнате располагала к раскованности. В юности мать Майкла вела с ним непрекращающуюся битву за то, чтобы его комната не напоминала мусорную свалку. Сейчас его кабинет уже не являл собой такую же помойку, как та комната его молодости; в конце концов, он с тех пор вырос. Но кабинет очень многое способен рассказать о человеке, который порой проводит в нем до двенадцати часов из двадцати четырех. Этого, казалось, никогда не касалась рука уборщицы. Причем он не был грязным или запущенным, наоборот, обстановка в нем производила впечатление организованного беспорядка.