Преступник

— Ах, боже мой!

— И потом деньги, тысяч пять лир… есть они у тебя?

— Нет… — ответила она со вздохом. — Ох, если бы были!.. Отдала бы тебе все, не пять, а десять… Даже сто тысяч отдала бы!

Адем оживился.

— Ты можешь достать деньги, — сказал он, — если захочешь!

Она прижалась к нему.

— Где я могу достать деньги?

Адем ответил не сразу.

— Где? Очень просто! У твоего мужа, в его черном портфеле!

Шехназ широко раскрыла глаза.

— Разве можно?

— Бери на здоровье!..

— Но ведь деньги казенные, не его!

— Ну и что же! Как будто на них нельзя купить машину? Какая разница: его деньги или не его?

— А старик?

Он оттолкнул ее.

— Ну, раз ты его так любишь, зачем ко мне пришла?

— Его посадят в тюрьму? Да?

— Не на трон же… Конечно, в тюрьму.

— А я? Меня тоже?

— Ты-то здесь при чем? Пусть он отвечает. А ему уже пошло на шестьдесят! Пожил, хватит. А мы молоды. Деньги нам нужны. Я тебя не заставляю. Сама подумай. Только знай: сумеешь умно сделать дело — хорошо, не сумеешь — я тут ни при чем. Поняла?..

Шехназ ушла озабоченной. Вскоре вернулась мать Адема.

— Ну как? — спросила она.

— Закинул удочку, посмотрим.

— Сказал про машину?

— Конечно, чего же ждать? Мы ведь не дети.

— А она что?

— Как будто сообразила, что к чему.

— Что сказала? Да или нет?

— Думаю, найдет деньги. Ну, я пошел…

В кофейне Адем встретился с Демпсеем и Тайяре.

Взяли стулья, сели.

Демпсей заказал кофе:

— Эй, Дазгырлы, приготовь для Адема чашку полусладкого, плачу́ я.

Тайяре не вытерпел:

— Рассказывай!

— Вчера вечером, — Адем закурил, — «подлечились» как следует со стариком Ихсаном, выпили. Дед бывалый, сразу видно, раньше здорово закладывал. Все держался, потом… того, скис. Ну, а я остался с его женой… Молодая, лет двадцать… Утром встал и думаю: «Сейчас заявится».

— Ну и как? — спросил Демпсей.

— Пришла! Чтоб мне провалиться на этом месте! Разряженная. А я в это время возился с этим дерьмом, свечами. Нарочно не смотрю на нее. Зачем лезть?.. Потом закинул удочку: «Знаешь, любовь любовью, одной ею сыт не будешь. Недаром говорят: „Фасоль хороша с луком, а любовь — с мечтой“. Но это не для меня. Мне нужны деньги!» — «Где я их возьму?» — спрашивает. «Где хочешь, мне какое дело!» — Адем не сказал о портфеле Ихсана-эфенди.

— Как думаешь, достанет?

— Не знаю. Не достанет, так только меня и видела. Пусть хоть как пери будет хороша, а не наберет на средненький фордик — всего хорошего!

Демпсей и Тайяре одобрительно закивали.

— Захочет — найдет! Муж раньше служил в почтово-телеграфном управлении. Пенсия у него большая. Да еще на фабрике монету гонит, тысячами лир ворочает. Не может быть, чтобы старик не имел деньжат в запасе…

Адем взглянул на улицу. У газетного киоска стоял с лотком на шее Джевдет. Рядом с ним какой-то мальчик, тоже лоточник. Они словно зачарованные смотрели на цветные обложки журналов.

— Вот только побаиваюсь этого щенка, — показал Адем.

— Какого? А, твоего «приемыша»? Почему?

— Мальчишка подсмотрел за нами вчера. Расскажет отцу, тогда дело дрянь. Шехназ вертит стариком как хочет, но…

— А ты задобри мальца, — посоветовал Тайяре.

— Пойди потолкуй с ним, — добавил Демпсей. — Купи журнал!

Адем бросил сигарету.

— Придется.

Он подошел к мальчикам.

— Красивые журналы, а? Мы с твоим отцом друзья, Джевдет. Выбирай, какой хочешь, я заплачу!

— Мне не надо! Пойдем, Кости! — Джевдет потянул друга за рукав.

Кости ничего не понял.

— Кто это? — спросил он.

— Никто! — угрюмо ответил Джевдет.

Они повисли на трамвае, идущем в Эдирнекапы. Кости уже немного знал друга. Если тот не ответил — как ни расспрашивай, не поможет! Поэтому лучше к нему не приставать.

Джевдет о чем-то напряженно думал.

— Плохо, — наконец проговорил он, — когда ты не такой сильный, как Храбрый Томсон!

Они обменялись взглядами.

— Почему?

— Но кое-что все равно можно сделать!

— Что?..

— Вот только нет пистолета и лошади. Были бы они у меня, я бы сначала отомстил мачехе, а потом… — он хотел сказать: «…шоферу Адему. Ты видел его. Он подходил к нам у киоска».

— А потом?

В этот момент кондуктор стукнул Джевдета сумкой по голове. Мальчик разжал руку и спрыгнул. Больно ушиб ногу. Кости спрыгнул тоже. Они грустно посмотрели вслед трамваю, быстро удаляющемуся в сторону Султанахмеда, мимо парка Гюльхане.

— Вот собака! — с досадой сказал Джевдет.

— Пойдем в кино? — предложил Кости.

Джевдет не слышал. Он жалел, что не запустил в трамвай камнем.

— Ну как? Идем?

— Куда?

— В кино.

— Хорошо, а деньги?

— У меня есть.

— А футбол?

— Потом поиграем.

— Ладно!..

Они дошли до Султанахмеда, вскочили на подножку трамвая «Мачка — Баязит», спрыгнули у Баязита.

— Посмотрим, что идет, — сказал Кости.

Друзья дошли до Шехзадебаши. Здесь, у дешевых кинотеатров, всегда толпились мальчишки, постарше и поменьше; ученики парикмахеров, поварята, лоточники, чистильщики обуви; неизвестно как и на что существующие щеголи с напомаженными волосами; босоногие попрошайки в лохмотьях; размалеванные девицы в широких платьях. У стендов, пестревших афишами, с утра до позднего вечера шел спор о фильмах.

Джевдет и Кости хотели посмотреть какой-нибудь ковбойский фильм или грустный, вызывающий слезы.