Преступники. Факел сатаны

– Все путем, – откликнулся врач.

– Скорее в машину! – приказал мужчина.

Он был без докторской шапочки и марлевой повязки. Жур встретился с ним взглядом. И тут и мозгу Виктора Павловича произошла вспышка.

Образ человека, не дававшего ему несколько лет спать и жить спокойно, слился с образом властного мужчины с пышной копной волос.

Да, это был Барон. Он же Саша Франт. Од же Роговой, рецидивист, находящийся в бегах…

Заурчал двигатель «рафика», капитан бросился к кабине шофера, схватился за дверную ручку, но в это мгновенье на его голову обрушился страшный удар. Виктор Павлович потерял сознание…

…Журу казалось, что он плывет в лодке, раскачиваемой ленивыми волнами. Но почему–то болели глаза. Боль шла изнутри, давя на оба глазных дна.

Лодка резко повернулась, Виктора Павловича качнуло, и затылок ударился о холодный металл. Этот холод вроде бы возвратил сознание… – Не хочу жить! Понимаете, не хочу!… Не хочу и не буду!… – расслышал он голос, принадлежащий Кирсановой, и чуть разлепил веки, что далось ему с огромным трудом.

Очнувшись, Жур, находившийся в салоне «скорой помощи», мчащейся неизвестно куда, увидел рядом с собой на скамейке, расположенной вдоль стенки, четырех мужчин. Уже без марлевых повязок. У капитана все плыло перед глазами. Лица были знакомые, но вспомнить их он не мог.

– Ишь, травиться надумала! – сказал один из мужчин, в котором Жур узнал Барона. – Мертвая ты нам не нужна.

Капитан поерзал рукой по кобуре под мышкой – она была пуста. А Роговой продолжал:

– Твою бутылочку с ядом мы подменили… Так что не дадим умереть, пока не скажешь, куда твой Стасик заныкал валюту и камешки. А будешь молчать – заставим мочиться кровью!

– Не было у него ни долларов, ни камней, – слабым голосом ответила с носилок Кирсанова.

– Ха–ха–ха! – отозвался сатанинским смехом другой мужчина. – Нечего лапшу нам на уши вешать! У Ротшильда не было столько, сколько Зерцалов держал на хате в Новобалтийске! Жаль, что менты нас опередили… А южноморский капиталец у тебя остался. Так что не тяни резину…

«Господи, так ведь это Бабухин!» – отметил про себя капитан, едва сдержав стон от боли, злости и беспомощности.

– Капитал? Какой? Откуда?

– Хватит дурака валять.

– Отстаньте! – устало, но решительно произнесла Лайма Владимировна и закрыла глаза.

– Смотри, я тебя предупредил! – осклабился Барон, сверкнув золотой фиксой и поворачиваясь к Бабухину. – Давай, Лютик, приступай… У тебя это хорошо получается… И вы, ребята, подмогните…

– А мусор? – кивнул на Жура Бабухин.

– Он уже никому ничего не скажет, – поиграл пистолетом Виктора Павловича Роговой.

«Ребята» – а в них капитан, к своему удивлению, узнал бомжей Баобаба и Моржа – разом приподняли и посадили Кирсанову на носилках, заломив ей обе руки за спину. Бывший директор «Люкс–панорамы» порвал ей спереди одежду так, что обнажились груди, щелкнул зажигалкой и поднес к соску Лаймы.

Жур напрягся, хотел вскочить, помешать ему, но боль в затылке опять помутила сознание…

Словно издалека раздался душераздирающий крик Кирсановой.

Вдруг металлическая шторка в перегородке, отделявшей салон от кабины водителя, отодвинулась, и высокий чистый женский голос, от которого капитан опамятовался, произнес:

– Сейчас же прекратите!

Голос принадлежал молодой женщине в облегающем комбинезоне с капюшоном из сверкающей материи сине–стального цвета.

Ее Виктор Павлович узнал мгновенно: Светлана Паутова, фотографию которой он видел в деле, правда, там она в платке…

От Паутовой исходила неведомая сила, заставившая Бабухина отскочить от своей жертвы и плюхнуться на скамейку. Баобаб и Морж повалились на пол. Барон раскрыл было рот, но промолчал, застыв с отвисшей челюстью.

– Зря ты выгораживаешь Станислава, – неожиданно обратилась Светлана к Лайме, вытирающей слезы. – Он не выдержал испытаний.

– Каких еще испытаний? – вспылила Лайма.

– Божьих, – спокойно ответила Светлана. – Посылая Зерцалова на Землю, Всевышний дал ему наказ: просвещать, исцелять людей. И, конечно, не корысти ради.

– А он?

– А он драл по три шкуры с больных и обездоленных, – вставил Морж.

– Еще как драл, – вмешался Барон. Грязно выругавшись в адрес колдуна, он добавил: – Прыщ мне на заднице и тот не смог вылечить, а колечко зажилил!

– Какое еще колечко? – испуганно спросила Кирсанова.

– Сама знаешь не хуже моего. То самое, что меняет цвет… – огрызнулся Барон.

– Жлоб, хапуга и трепач – вот кто он, а я–то вначале думала, верила его клятвам верности и святости… – выпалила Светлана.

– Уж ты бы молчала! – огрызнулась Лайма, опуская ноги на пол и прикрываясь демисезонным пальто. – Сама аферистка!…

– А ты меня не знаешь, – спокойно отпарировала Паутова.

– Еще как знаю! Кто волосы сбрил, чтобы потом демонстрировать публике колдовские способности Стаса? Ты! Кто наградил его СПИДом? Ты!