Преступники. Факел сатаны

Игорь Андреевич положил книги на место, выдвинул ящичек. В нем лежали паспорт, профсоюзный билет и служебное удостоверение Баулина. Тут же были обнаружены две связки ключей, один из которых подошел к замку входной двери.

В шкафу лежало постельное белье, висели два костюма, один строгий, выходной, другой светлый, попроще.

Если все это вызвало подозрение и настороженность у Чикурова и его коллег, то понятые отнеслись по–другому.

— А трепались, что у Евгения Тимуровича только что птичьего молока нет, — разочарованно сказал пожилой мужчина. — Гляди–ка, скромно живет мужик. Другой бы на его месте… — Он не договорил, только многозначительно хмыкнул.

Вдруг зазвонил телефон на тумбочке. Звонки были частые, резкие — явно звонили из другого города.

— Послушать? — спросил у Чикурова Латынис, который ближе всех стоял к аппарату.

— Я сам, — ответил Игорь Андреевич.

Он поднял трубку. Сквозь треск донесся далекий мужской голос:

— Евгений Тимурович! Товарищ Баулин!..

— Его нет, — отчетливо проговорил следователь. — Кто звонит и что ему передать?

— Евгений Тимурович, Евгений Тимурович! — надрывались на том конце провода. — Говорите громче, не слышно!..

Чикуров повторил свой вопрос, но и на этот раз звонивший ничего, видимо, не разобрал, дунул несколько раз в трубку и прокричал:

— Зачем вы это сделали, товарищ Баулин? Зачем?!.

Неожиданно Слышимость стала нормальной, потому что когда Чикуров сказал, что у телефона не профессор, а следователь прокуратуры, то услышал в ответ:

— Как не Баулин?.. Странно…

Больше, не было произнесено ни слова. Отключились.

— Ян Арнольдович, как бы узнать, откуда звонили? — спросил следователь.

— На всякий случай не кладите трубку, — сказал Латынис и обратился к понятым: — У вас телефон есть?

— Есть, есть, — закивала девушка. — Мама не спит….

Оперуполномоченный выскочил из комнаты, прогремел быстрыми шагами по лестнице.

Спальню досматривали без него. Латынис вернулся, когда уже были обследованы чердак, солярий, сарай.

— Ну и бестолковая же телефонистка попалась, — пожаловался Ян Арнольдович, отведя в сторону Чикурова. — Звонили из Кишинева.

— Кто?

— Неизвестно.

— Что, по автоматической связи?

— В том–то и дело, что заказывали. С переговорного пункта, на пять минут… Заказавший неожиданно прервал разговор и ушел.

— Это я, наверное, спугнул, — поморщился Игорь Андреевич. — Ляпнул, что следователь.

— Телефонистка говорит, что звонил симпатичный мужчина, с усами. — Латынис кисло улыбнулся. — Ей главное — симпатичный да еще, видишь ли, с усами… На всякий случай попросил набросать приметы. По свежему впечатлению.

— Хорошо, Ян Арнольдович, не расстраивайтесь, — сказал Чикуров. — Вполне возможно, ничего не значащий звонок… Профессора, судя по всему, буквально рвут на части. Многие и отовсюду.

— Может быть, может быть, — задумчиво проговорил Латынис. — Если бы не сегодняшнее событие…

— Уже вчерашнее, — посмотрел на часы Чикуров.

Дом заперли, опечатали, понятые, эксперт–криминалист и участковый отправились по домам, а Чикуров, Дагурова и Латынис решили обсудить дальнейшие действия в гостинице.

Видя, что оперуполномоченный повернул совсем в другую сторону, Игорь Андреевич спросил:

— Что это вы решили круг дать, Ян Арнольдович?

— Запомнили дорогу? — улыбнулся Латынис.

— Уж будто так трудно, — пожал плечами Чикуров.

— Говорят, хохол думает только до обеда, — шутливо продолжал Латынис. — Но лично я соображаю лучше на сытый желудок… И не хочу, чтобы вы потом в Москве говорили…

— У нас все есть в гостинице, — перебил его Игорь Андреевич.

— Приказ начальства — закон, — весело произнес Ян Арнольдович и, притормозив, круто развернулся.

…Расположились в номере Чикурова. Достали запасы, наскоро прихваченные перед отъездом из Москвы: «Одесскую» колбасу, «Российский» сыр, сардины. Игорь Андреевич распечатал пачку чая.

— А может, кофе? — предложила Дагурова. — У меня есть растворимый. Купила в Елисеевском. У нас в городе он что–то пропал…

— Кофеин… — Чикуров похлопал по левой стороне груди. — Врачи не рекомендуют.

Он заварил чай и разлил всем по стаканам.

— Выходит, вы не москвичка? — спросил Латынис у Дагуровой, откусывая от громадного бутерброда, подсунутого Ольгой Арчиловной, и запивая горячим чаем.

Она в двух словах объяснила, почему ведет расследование вместе с Чикуровым.

От второго стакана Чикуров и Латынис отказались. А Ольга Арчиловна налила себе еще.

— Голова немного побаливает, — призналась она. — Говорят, горячий сладкий чай помогает.

Игорь Андреевич открыл дверь на балкон, закурил и вышел.

Ночь стояла дивная. Со светлым чистым небом. Белели в рощице около гостиницы березы, словно светились. Протяжно и страстно тянули свои однообразные рулады сверчки.

— Не хватает только соловья, — проговорил из комнаты Ян Арнольдович. И, будто бы услышав его замечание, где–то совсем недалеко цвиркнул невидимый певец, помолчал, словно собираясь с духом, щелкнул и выдал такую фиоритуру, что, казалось, пристыженные сверчки, опешив, смолкли.

— Вот дает! — восхищенно прокомментировал Латынис.

— Прелесть! — откликнулась Ольга Арчиловна. — Что может быть красивее!