Преступники и преступления. Законы преступного мира. 100 дней в СИЗО

Педагоги города торжествовали. И те, что ездили, и те, которые еще только собирались за рубеж.

СМЕРТЬ «СУПЕРМЕНА»

Каждому смертному суждена слишком краткая, мелкая и незначительная жизнь в объятиях телесной слабости и душевной нищеты. Так задумано Всевышним, отдавшим людей во власть греха и порока. И если кто-то наделен умом, то только с лукавством и корыстью, а сила всегда смешана с наглостью и высокомерием, не позволяя человеку возвыситься над самим собой и себе подобными. Это и рождает подобные катаклизмы.

* * *

В аттестате за среднюю школу Игоря Грабовецкого стояли только две четверки. Его классный руководитель Майя Матвеевна Розовская незадолго до выпускных экзаменов даже предлагала ему пересдать украинский язык и алгебру, чтобы вытянуть на золотую медаль, на что он самоуверенно и резонно возразил:

— Мне нужны знания, а не медали.

Но это не обидело, а скорее вдохновило Розовскую. Она эмоционально охарактеризовала своего любимчика на итоговом педсовете за прошедший учебный год как самого талантливого и способного выпускника средней школы № 19:

— Такие, как он, наше будущее, гордость школы, таким и только таким подвластны любые цели и высоты!

Ее поддержал и преподаватель физкультуры Юрий Соловьев:

— У него есть все данные, чтобы стать чемпионом мира по многоборью. Его результаты уже выше первого разряда, а целеустремленности и самолюбия не занимать…

Такие лестные отзывы не оставил без внимания и директор. И в его докладе на выпускном школьном вечере Грабовецкому выделилось почти полстраницы, как самому перспективному и сильному выпускнику. И в почетной грамоте, торжественно врученной ему под бурные аплодисменты и туш духового оркестра, записано: «за отличные успехи в учебе и выдающиеся спортивные достижения».

Но, как часто бывает в подобных случаях, Игорь не оправдал доверия своих учителей и наставников. Тут же, после торжеств и шумного застолья, в присутствии всего педколлектива школы избил одноклассника Сергея Клочко только за то, что тот оступился и нечаянно толкнул его во время танцев.

— Теперь будет знать, как надо вести себя, — объяснял свой проступок.

— Так нельзя, Игорек, — шептала пораженная Майя Матвеевна, — ему же обидно и больно…

Одни преподаватели отвернулись, не желая портить праздничное настроение, другие считали лишним вмешиваться, а третьи равнодушно созерцали буйство молодого отрока, понимая, что такого типа уже не исправить и не изменить. Никто его не осудил и не одернул, сдабривая циничным снисхождением семя неукротимой вседозволенности. Тем более, что подобное замечалось за Грабовецким и ранее, но, как считали умудренные педагоги, не выходило за пределы детских шалостей.

* * *

Вопрос «куда пойти учиться?» недолго мучил Игоря. Он решил его быстро и гениально просто: туда, где больше платят, ибо еще в девятом классе заметил, что власть денег посильнее власти закона в аморфных государствах, входящих в нестабильный СНГ. Буквально через месяц блестяще сдал экзамены в Мурманское высшее мореходное училище и с успехом начал познавать азы строптивой водной стихии. Даже более того. Здесь он понял и то, что даром деньги нигде не дают. Холодные арктические ветры и северные моря просто так не покоряются, требуют полной самоотдачи, иногда и самопожертвования. А у хитрого, смекалистого курсанта душа к этому не лежала. Его мощный эгоистический интеллект не уставал сравнивать объемистые учебные программы и будущие заработки старпома на торговых и рыболовецких судах морского флота.

Сначала он тешил себя надеждой на возможность быстрого обогащения с помощью заграничных походов и последующей реализацией импортных товаров. Но длительность плаваний и строгий таможенный контроль несколько поубавили его пыл, склонили к мысли, что свое надо брать сейчас и немедленно. Так и действовал.

Уже на втором курсе успешно рэкетировал абитуриентов, попросту говоря, нагло и дерзко грабил. Требовал сигареты и деньги в обмен на защиту и покровительство. Неуступчивых избивал и запугивал. Его побаивались даже преподаватели, чувствуя в нем волевую и несдержанную натуру.

Правда, один местный парнишка, Юрий Седых, не испугался и дерзнул ослушаться злостного лидера. Дело было так. Как-то вечером, после ужина, Грабовецкий прижал хилого Юрика к стене:

— Ну что, совок, сигареты есть?

— Нет, я не курю и тебе не советую. Кашлять будешь.

— Ах, ты мне советуешь и даже поучаешь, малявка недоразвитая, гвоздь беременный…

— Сам ты беременный.

— Что?!

Игорь неожиданно и резко ударил Седых кулаком под ребра. Тот, как рыба, хватая ртом воздух, согнулся и еще раз получил ребром ладони по шее. Упал на каменный пол, разбил нос и губы.

На следующий день ватага друзей избитого Юрика окружила его обидчика вблизи курсантского общежития, и один из местных городских авторитетов, приставив нож к горлу, процедил:

— Гони сто долларов, иначе я тебе сейчас вырежу гланды.

Грабовецкий, скрипя зубами, расплатился, но через неделю вновь избил «Седого».