Преступники. Мир убийц времен Холокоста

Богдан Сташинский был агентом советской секретной службы, который, по приказу сверху, убил двух русских эмигрантов, проживающих в Федеративной Республике Германия (Bundesrepublik). И хотя Сташинский убил их собственноручно, Федеральный верховный суд постановил, что его следует считать соучастником и приговорил к восьми годам тюремного заключения. Суд пришел к выводу, что, проведя годы под властью советского режима, Сташинский «постоянно подвергался идеологической обработке» в коммунистическом государстве. Он не был заинтересован в смерти своих жертв и совершил убийства не по «собственному умыслу», а будучи «марионеткой» в руках своих начальников. Человек, который соглашается с преступными намерениями государства, попирающего закон, усердно претворяет их в жизнь и заглушает голос совести, заявил суд, является преступником. Однако в определенных обстоятельствах то, что преступные приказы были изданы государством, может смягчить наказание. По мнению суда, те, кто не подчинялся подобным приказам или «выполнял их в силу своей слабости и неспособности выступить против превосходящей силы государства, или те, у кого не хватало смелости сопротивляться и не было сообразительности, чтобы найти выход из этого затруднительного положения», находятся в иной ситуации. Даже если они использовали политические лозунги, чтобы хотя бы на время заглушить голос своей совести, их следует считать соучастниками. Было бы неправильно приравнивать подобных людей к тем, кто планировал эти убийства или к тем, кто выполнял их добровольно. Как полагал суд, в тоталитарном государстве нельзя ожидать от среднестатистического человека сопротивления преступным приказам. Более того, суд прямо ссылался на «Германию под властью национал-социалистов», когда описывал, как некоторые современные государства планировали политические убийства и другие массовые расправы ⁴⁹.

Такой подход предполагает наличие дилеммы, стоящей перед нацистскими убийцами, а потому суд считает верным признать их лишь пешками в руках руководства – соучастниками преступлений, что дает право на снисхождение и сравнительно более мягкий приговор. Мы не ошибемся, если предположим, что Федеральный верховный суд был прекрасно осведомлен о пользе такого решения суда и знал, что оно будет работать в интересах нацистских преступников, которым предъявят обвинение в убийстве ⁵⁰. Действительно, впоследствии суды первой инстанции, как и Федеральный верховный суд, постоянно прибегали к аргументации по делу Сташинского. Адальберт Рюкерл, который долгое время возглавлял ведомство по расследованию в Людвигсбурге, так описывал это: «Не может быть никаких сомнений в том, что склонность судов считать всех, за исключением злостных преступников [убежденных убийц], соучастниками, а не виновниками, является результатом того факта, что в случае признания виновным в убийстве, судам необходимо приговорить их к пожизненному заключению» ⁵¹. Или, как один автор иронично охарактеризовал этот процесс: «Германская судебная практика прочно лежит в ванной Сташинского и создает тип преступников, искусственных нацистов, тем самым игнорируя саму реальность» ⁵². Дело подтвердило большую власть судей, от которых зависело определение различия между преступником и соучастником. Но Федеральный верховный суд не считал это проблемой и даже подчеркивал право судов свободно выносить решение⁵³.

В соответствии с решениями по делу Сташинского, подсудимый мог быть признан преступником, только если он или она были заинтересованы в успешном исходе деяния. В случае обычного убийства эту заинтересованность легко установить, поскольку подобные преступления обычно совершаются из личной мести или ради обогащения. Однако, это сложно доказать в случае со всеми убийствами в нацистском государстве, которые часто совершались большими группами людей. Это привело к абсурдному результату: убийство одного заключенного в концентрационном лагере каралось максимальной мерой наказания за убийство, в то время как за убийство тысяч жертв во время организованных массовых расстрелов судили как за помощь и содействие в совершении убийства. Последствия оказались парадоксальными – чем больше количество жертв, тем мягче наказание ⁵⁴. Когда Отто Брадфиша, руководителя айнзатцкоманды, судили за убийство, он заявил, что слышал от Гиммлера, что приказ об истреблении евреев исходил лично от Гитлера. В таком случае даже Гиммлера можно было бы считать простым соучастником. Применительно к Холокосту, аргументация по делу Сташинского была близка к тому, чтобы предположить, что существовал лишь один реальный преступник, Адольф Гитлер, который управлял волей 60 миллионов соучастников ⁵⁵.