Преступники. Мир убийц времен Холокоста

Первые антиеврейские меры, предпринятые правительством – еврейские чиновники и профессора университетов потеряли свою работу, а бизнес евреев был бойкотирован, – казалось, были не очень радикальными и опасными, но вместе с этими официальными действиями начались постоянные призывы к ненависти, требовавшие устранить евреев из германского общества. Любой, кто слышал, как нацистские штурмовики распевали на улицах «Juda verrecke!» («Смерть евреям!») или «Wenndas Judenblutvom Messerspritzt, danngeht’snochmalsogut» («Когда кровь еврея стекает с ножа, тогда все опять хорошо»), должен был понимать, что худшее впереди. Нацистская газетенка «Дер Штюрмер» во времена своего расцвета имела 1,5 миллиона читателей и размещалась в общественных местах по всей Германии. Когда это одиозное издание заявляло в каждом выпуске: «Die Judensindunser Unglück» («Евреи – наша беда»), должно было стать ясно, что, по мнению нацистов, евреям нет места в германском обществе. Деевреизация (Entjudung) Германии рассматривалась как предварительное условие и основа для абсолютно однородной фольксгемайншафт (нем. Volksgemeinschaft, народная общность), только для арийцев. Нацисты создали культуру, в которой было возможно представить Германию без евреев и иудаизма. А отсюда был лишь короткий шаг к решению, что евреям вообще не место среди людей и их нужно физически уничтожить ⁴⁴.

Когда конкретные антиеврейские меры, такие как бойкот, лишение гражданства, ариизация и эмиграция, не смогли решить «еврейскую проблему», начали применяться более радикальные средства ⁴⁵. Это стремительное наступление на евреев происходило у всех на глазах, но ни одна социальная группа германского общества не выступила открыто против этого. По-видимому, мнение, что евреи оказывали чрезмерное влияние на германское общество, было широко распространено. Возможно, для большинства немцев антисемитизм не шел дальше убеждения, что германские евреи не были настоящими германцами, и что желательно сократить их влияние. Но даже такого сдержанного предубеждения было достаточно, чтобы немцы безразлично наблюдали, как их соседей-евреев преследовали в 1930-х гг., депортировали и убивали в 1940-х гг. ⁴⁶ Ни Нюрнбергские законы 1935 года, которые в сущности низвели евреев до положения изгоев, ни вынужденная ариизация еврейских предприятий не вызвали серьезной реакции в германском обществе ⁴⁷. Немало немцев лично выражали несогласие с сожжением синагог и разграблением еврейских предприятий во время Хрустальной ночи 9 ноября 1938 года. И тем не менее, в тот день, пишет историк Алон Конфино, «можно было представить себе германский мир, где евреи и иудаизм будут уничтожены огнем и насилием» ⁴⁸. Около ста евреев были убиты во время Ночи разбитых витрин, но полиция не вмешивалась. Высший партийный суд постановил впоследствии, что те, кто убивал евреев, действуя без приказов или вопреки им, полагали, что они служат фюреру и поэтому не должны быть исключены из нацистской партии ⁴⁹. В своей речи 30 января 1939 года Гитлер сказал немецкому народу, что в случае если мировое еврейство еще раз преуспеет во втягивании народов в войну, результатом будет не победа евреев, а их «истребление». И хотя ни у Гитлера, ни у кого-либо из его окружения в тот момент не было конкретного плана «истребления», Холокост стал возможным.

Когда в 1939 году разразилась война, большинство немцев поверило, что евреи представляли собой проблему, которую нужно было решить, и что лучшим решением будет исчезновение евреев из Германии. Шквал преследований, обрушившийся на евреев, наложил свой отпечаток на отношение людей. Тщательное исследование общественного мнения Германии показало, что к этому времени большинство немцев начали враждебно относиться к евреям. «Политика нацистов оказалась успешной, потому что опиралась на глубоко укоренившиеся антиеврейские настроения, которые пронизывали все классы». Поскольку большинство немцев не протестовали против преследования евреев, исходя из своих убеждений, их потенциальное противодействие готовящемуся геноциду было невелико ⁵⁰. В некоторых местах немцы, наблюдавшие за депортацией евреев, аплодировали, в других – выражали беспокойство. Но чаще всего это было равнодушие. Воспоминания евреев, бывших свидетелями этих событий, а также отчеты службы безопасности об отношении людей показывают, что наиболее распространенной реакцией среди населения Германии было безразличие к судьбе евреев и тому, как с ними обращались. С глаз долой – из сердца вон. Но биограф Гитлера Ян Кершоу отмечал: «Это не была нейтральная позиция. Это был преднамеренный отказ от личной ответственности» ⁵¹. Евреи были оставлены на милость государства, которое не знало милосердия.