Преступники-сыщики

Эту ночь Жюль Левингроу провел, забившись в угол камеры и дрожа всем телом. В три часа ночи к нему опять наведались тюремщики и сделали ему укол, введя шприцом какую-то инъекцию. Проснувшись, он поначалу решил, что бредит, поскольку сидел в собственной гостиной, куда его глухой ночью перевезли эти трое людей в масках.

В комнату вошел лакей и при виде хозяина выронил из рук поднос.

– Боже мой, сэр! – ахнул он. – Откуда вы взялись?

Левингроу не мог говорить и лишь затряс головой.

– А мы-то думали, вы в Германии, сэр.

Но вот, прочистив пересохшее горло, Жюль хриплым голосом прокаркал:

– Есть ли какие-либо известия… от мисс Валери?

– От мисс Валери, сэр? – Лакей был явно ошеломлен. – Да, разумеется, сэр, она спит наверху. Она немного беспокоилась в тот вечер, когда вернулась и не застала вас дома, но потом получила ваше письмо, в котором вы писали, что дела потребовали вашего срочного присутствия за границей, поэтому успокоилась.

Лакей во все глаза смотрел на него, и во взгляде слуги читалось невероятное удивление. Должно быть, произошло нечто из ряда вон выходящее. Жюль с трудом поднялся на ноги и увидел свое отражение в зеркале. Его волосы и борода стали седыми.

Он скорее доковылял, чем дошел до своего письменного стола, рывком выдвинул ящик и достал из него бланк каблограммы за границу.

– Вызовите посыльного. – Голос у него был хриплым и дрожал. – Я хочу отправить четырнадцать каблограмм в Южную Америку.

8. Торговец акциями

Человек, которого Раймонд Пуаккар представил пред ясны очи Манфреда, судя по виду, являлся военным, строгим и подтянутым, лет шестидесяти от роду. Одет он был безукоризненно и держался с выправкой бывалого солдата. Отставной генерал, решил про себя Манфред; но он заметил и еще кое-что помимо того, о чем свидетельствовала манера поведения. Человек этот был сломлен. В выражении его лица угадывалось нечто неуловимое, какая-то острая затаенная боль, что мгновенно подмечал Манфред, самый проницательный из всех «Троих Благочестивых».

– Меня зовут Поул, генерал-майор сэр Чарльз Поул, – представился посетитель после того, как Пуаккар придвинул ему стул и тактично удалился.

– А пришли вы ко мне по поводу мистера Бонсора Тру, – сразу отреагировал Манфред и, когда его гость неловко заерзал, рассмеялся. – Нет, я не настолько умен, – мягко пояснил Манфред. – Просто по поводу мистера Тру ко мне обращались очень многие. И я даже думаю, что смогу предвосхитить вашу историю. Вы вкладывали деньги в один из его нефтяных концернов и потеряли весьма значительную сумму. Это ведь была нефть?

– Олово, – поправил его собеседник. – Компания «Интер-Найджиреан Тин». Так вы уже слышали о постигшем меня несчастье?

Манфред покачал головой.

– Я слышал о несчастье слишком многих людей, доверявших мистеру Тру. Сколько именно вы потеряли?

Пожилой мужчина сделал глубокий вдох.

– Двадцать пять тысяч фунтов, – признался он, – все, до последнего пенни, что у меня было. Я обращался в полицию, но они сказали – ничего не могут поделать. Оловянный рудник действительно существовал, и ни одно из писем, которые Тру присылал мне, не содержит неверного представления данных.

Манфред кивнул.

– Ваш случай типичный, генерал, – промолвил он. – Тру ни разу не оказывался в пределах досягаемости закона. Все его ложные заверения делаются за обеденным столом, когда рядом нет других свидетелей, и я предполагаю, в своих письмах к вам он подчеркивал спекулятивную природу ваших инвестиций и предупреждал, что вы вкладываете деньги отнюдь не в ценные бумаги с золотым обрезом[10].

– Это было за ужином, – сказал генерал. – У меня возникли некоторые сомнения на сей счет, и он пригласил меня отужинать с ним в ресторане гостиницы «Уолкли». Он заверил меня, что обнаружены колоссальные залежи олова, но отдавая должное партнерам, он не вправе называть точную сумму доходов, на которые рассчитывает компания, при этом пообещал мне, что мои деньги удвоятся за шесть месяцев. Мне столько не нужно, – продолжал старик, поднося дрожащую руку к губам, – однако, мистер Манфред, у меня есть дочь, прелестная молодая девушка, которую, по моему глубокому убеждению, ожидает блестящее будущее. Будь она мужчиной, то непременно стала бы стратегом. Я надеялся оставить ей внушительное приданое, но то, что произошло со мной, означает разорение – полное банкротство! Неужели ничего нельзя сделать, чтобы привлечь этого мошенника к ответственности?

Манфред немного помолчал, прежде чем ответить.

– Должен уведомить вас, генерал, о том, что вы двенадцатый, кто обращается к нам с подобной просьбой за последние три месяца. Мистер Тру очень надежно защищен законом и своими письмами, поэтому вывести его на чистую воду практически невозможно. В былые времена, – тут по его губам скользнула слабая улыбка, – мои друзья и я прибегли бы к самым крайним мерам, дабы схватить этого господина за руку, и у меня есть все основания полагать, что наши действия оказались бы весьма эффективными; но сейчас, – он пожал плечами, – мы несколько ограничены в средствах. Кто познакомил вас с этим джентльменом?