Преступница

Как тогда она выговаривала Рафке, но тот не слушал, настаивал на своем: "Собственная гордость, собственная гордость, у татар..." В первом сне Ольга Антоновна обратилась в химичку, сливающую в реторту простые реактивы: под стеклянным сосудом голубоватым газовым пламенем пылала спиртовка. Из раструба струился желтый вонючий парок, вился над замершим классом: химичка, колдовавшая за кафедрой, шептала волшебные слова о советских людях - русских, татарах, башкирах. Про евреев она молчала, но Валя разгадала хитрость. Взглянув на таблицу Менделеева, намертво прибитую к стенке, она прикинула валентности и поняла, что евреи, о которых следовало молчать, на самом деле - прозрачные кристаллики соли. Их химичка держала в плошке, прятала под столешницей: стоит подбросить малую толику, и все взорвется. Жестами, потому что сидела далеко, Валя требовала полного опыта, но химичка, сверкая глазом, делала вид, что не понимает. Тогда, отчаявшись добиться справедливости, Валя поднялась с места и двинулась к кафедре. Оттеснив учительницу, она сунула руку под стол и извлекла плошку.

"Знающая женщина, требовательный педагог, евреечка..." - в дверях, раскрытых на щелку, стояла мама. Карандашом, целясь в химичку, она рисовала круг. Химичка отступала испуганно. Как будто против воли Валина рука потянулась к кристаллам. Пальцы, захватившие крупицы, пронзило жжение. Она стояла, занеся над ретортой немеющую руку, и все, сокращенные правильно, подбадривали, кивая головами. "Рано или поздно все кончится плохо", - во сне она услышала голос Иосифа и тут же заметила: Левка улыбается растерянно. "Ну и пусть", - Валя ответила им обоим и, точно примерившись, кинула щепотку в самый раструб. Все забулькало, пошло пузырями, и зримо, словно в учебном фильме, Валя увидела: оно распадается на куски, взлетает в воздух медленным взрывом...

Грохот разбудил всех. Девочки сбежались в Валин угол. Книжная полка, прибитая над кроватью, валялась на полу. "Кошмар! Прямо с гвоздями! А если бы на голову?!" - наперебой девочки делились друг с другом ужасающими фантазиями. "Надо же, не успела вернуться, в первый же день..." - переминаясь с ноги на ногу, Наташка куталась в казенное покрывало.

"Знаете, чего я подумала?" Волнение улеглось. Подобрав с пола раскиданные книги, девочки разбрелись по углам. Сонный Наташкин голос раздался в тишине: "Я подумала, этот Иосиф - сволочь. На твоем месте я бы еще как согласилась на квартиру, и денежки пускай - каждый месяц". - "А я бы нет - из гордости", - новенькая, имя которой Валя не запомнила, пискнула из своего уголка. "Глупости! - Вера возразила решительно. - Ему того и надо, чтобы Валька строила из себя гордую". - "А я бы, - Наташка села так, что запели пружины, - и денежки взяла, и гордость соблюла", - она замолчала загадочно. "Как это?" - все заговорили возбужденно. "Сначала... - Наташкин голос медоточил, - я взяла бы денежки, а потом отомстила, чтоб - не повадно". - "Нет, - в темноте Валя отказалась, - я люблю его". - "Ну и дура", - пружины скрипнули недовольно. Наташка отворачивалась к стене.

Первой утренней мыслью была утрата. Открыв глаза, Валя не поняла, где находится. Тяжкий сумрак стоял над постелью. Плотный и липкий, он не давал дышать. Она подумала: как в могиле. Над изголовьем зияли рваные дыры. Валя потянулась и отодрала полосу. Из дыры брызнули тараканы. Она ойкнула и вспомнила сон. Во сне был голос Иосифа, и, закрыв глаза, Валя прошептала: "Нет, нет, я люблю его". Магические слова не действовали. Лицо Иосифа оставалось чужим. Уткнувшись в подушку, Валя видела острый нос и хитро разрезанные веки. Она отбросила одеяло и поднялась рывком.

Следующие две недели прошли в ожидании. До последнего она не соглашалась поверить. В институте Валя косилась на Машу-Марию. Казалось, бывшая подруга улыбается победительно. Валя не сомневалась: своей сестре он рассказал во всех подробностях - эта мысль точила, как капля. Она отклонялась, морщась от боли, но Маша-Мария находила ее взглядом. Преподаватель вызывал: Арго, и Валя вздрагивала. Эту фамилию, звучавшую стыдно и странно, столько раз она примеривала на себя. Маша-Мария выходила к доске и становилась похожей на него - Валя узнавала черты.

На исходе второй недели Валя спустилась к коменданту и набрала номер. Зуммер отдался в пустой квартире. Ночью она впервые подумала о том, что девочки правы. Он заслужил мести, но Валя не знала способа.