Преступница

Автобус уже сворачивал с Невского, когда, заметив зеленоватую вывеску сберкассы, Маша вдруг сообразила: неожиданный визит в общежитие будет выглядеть странно. "Ладно, соображу на месте", - отвернувшись от окна, она думала о том, что само по себе приглашение может быть вполне безобидным. То, что декан усмехнулся, могло быть чистейшей случайностью, не имевшей отношения к Успенскому. Скорее, эта усмешка имела отношение к самому Нурбеку - человеку, как ей казалось, неприятному. Здесь мысль заработала быстрее. Она поняла причину страха: короткий разговор, который декан вел с отделом кадров в ее присутствии, наложил отпечаток на все его будущие усмешки. "Вот уж глупости!" - Маша думала о том, что нельзя во всем следовать за Иосифом, научившим так смотреть на людей. К "Чернышевской" Маша подъезжала с твердым решением: немедленно ехать обратно.

"Маша!" - Наташка, стоявшая на автобусной остановке, кинулась навстречу. Ни тени злобы не мелькнуло в ее глазах. Ухватив за локоть, она тянула Машу за собой, болтая без умолку: сегодня у Верки посылка, обязательно будет вечеринка, гульнем по-хорошему, просто так она Машу не отпустит. Маша шла к общежитию, и под звук Наташкиного веселого говорка тревожные мысли уходили. Девочки и вправду обрадовались.

Кто-то резал хлеб, кто-то присланную колбасу, и духовитый чесночный запах растекался по всей комнате. Запах был веселым и праздничным, словно долетавшим из детства, и Маша, совершенно забыв о тревогах, хлопотала вместе со всеми, предвкушая праздничное угощение. "Колбаска - чудо! - Верка резала, не скупясь. - Мама работает в исполкоме, для исполкомовских - спецзаказы, специальная линия на мясокомбинате", - она объясняла весело, и все восхищались. "Я помню, такая - в детстве, мама покупала", - Маша произнесла тихо, но Верка, кажется, не расслышала.

За стол сели, дождавшись мальчишек. "Оп!" - Сережка щелкнул замками портфеля, и на свет божий явились три бутылки. Словно фокусники из-под плащей мальчишки извлекали полные емкости и выставляли на стол. Валя прибежала из кухни с тазиком салата, и это послужило последним сигналом.

Голова тронулась мгновенно. Прислушиваясь к веселым голосам, Маша ела салат и пила вино, и с каждой следующей рюмкой мысль о том, что брат рассуждает ошибочно, становилась все яснее. Оживленные лица сокурсников вставали защищающим кругом, в который не могло прорваться ничего дурного. "Ах, эта красная рябина среди осенней желтизны..." - Наташка завела высоким и резким голосом, и все, сидящие вокруг стола, подхватили проникновенно. За этой рябиной последовала другая, которая не могла перебраться к дубу, за ними еще и еще. Песни, плывущие над столом, были знакомыми. По радио их исполняли певцы и певицы, к чьим именам никто из ее одноклассников не относился серьезно. То есть, конечно, эти имена и фамилии были известны, однако вызывали презрительные усмешки. Такие песни могли распевать разве что родители, если бы им пришло в голову голосить за праздничным столом.

Машины школьные друзья пели под гитару: для бардовских песен о дальних дорогах, тайге и Геркулесовых столбах сегодняшние девчоночьи голоса совершенно не подходили. Эти песни полагалось петь, не выводя высоких нот, в которых сливались голоса, распевавшие про рябину. "Наши-то, в университете, небось, не станут..." - в первый раз за все время мысль об университете не царапнула острым коготком. Прислушиваясь к искренней разноголосице, Маша ни с того ни с сего вспомнила название картины, по которой когда-то, в десятом классе делала доклад на литературе: "Всюду жизнь". Эта жизнь, в которую она, случайно встретившись с Наташкой, сегодня входила, показалась Маше легкой и веселой. Словно возражая брату, тосковавшему по чужим странам, она радовалась тому, что не хочет никуда уезжать.

Наташка улыбнулась через стол. Неожиданно для себя Маша поднялась и, обойдя, села рядом. "А ты - чего ж не поешь?" - она спросила, и Маша легко ответила: "Нету голоса". - "Ну, ты даешь! Будто в голосе дело! Главное, чтоб от сердца, от души!". И Маша кивнула, соглашаясь.

Стол сдвинули в угол. Старый магнитофон загорелся веселым глазом, и несколько пар - по числу мальчишек - затоптались на свободном месте. Эти песни Маша не знала вовсе: вокально-инструментальные ансамбли, хрипевшие по-русски. На школьных вечеринках крутили Дип Перпл и Битлз. "Пошли, потанцуем". Заслышав быстрое, Наташка потянула за руку, но Маша, вспомнила про ногу и отказалась благоразумно. "Ладно, тогда и я посижу, - Наташка согласилась, - а хочешь, пошли ко мне, покажу маму и брата".