Преступница

В первый раз за долгие месяцы он понял, что возлагает на нее надежды, но эти надежды - особого свойства. Пьяным умом он сообразил, почему, приглядываясь к перспективным студентам, никак не мог выбрать, но выбрал мгновенно, едва взглянув на нее. Цель - восстановление подлинной кафедры, такой, какая могла быть при отце - не достигалась поиском отличников. Блестяще успевавшие студенты - программа минимум, которая ничего не значила без другого. Те, кого он собрался вырастить, должны были обладать каким-то внутренним свойством, не позволяющим превратиться в собак. Собачье время, в котором продолжали жить отцовские палачи, захлебнется само собой, наткнувшись на эту преграду.

Так ясно он не формулировал никогда, потому что все время, пока рассказывал зависимости и формулы, не чуял опасности, которая могла подкрасться с ее стороны. Теперь, когда он испугался, что именно эта девочка, его избранница, может стать собакой декана, Успенский испытывал мучительное чувство, похожее на подступающее похмелье: именно в ней он никак не хотел обмануться. Иначе... Горючее, влитое в горло, прогорало как в раскаленной печи. Если он ошибся и ее появление подстроено, все решится довольно быстро: собаки не станут тянуть. Они вцепятся сразу, как бросались и вцеплялись всегда, стоило сделать шаг в сторону, и винить, он подумал, некого. Кроме себя.

"Значит, дело наше", - он повторил вслух, теперь уже утвердительно, словно заранее готовясь к проигрышу, ценою в остаток жизни, прошедшей с последнего лагерного дня. Еще можно было выгнать ее, отодвигая поражение, но тогда за каждой формулой, которую он ей расскажет, с этого дня будет стоять главный вопрос. Он почувствовал тягостное бессилие и, нагнув бутылку в последний раз, попытался обуздать себя словами скверны. Ровным голосом, не отводя глаз, он говорил ей в лицо то, что она заслужила, если была собакой. Девочка не отвечала, слушая внимательно, как слушала всегда, когда он объяснял. Темно-золотистое пламя занималось вокруг ее зрачков, расширявшихся с каждым его словом. Загораясь от этого пламени, он поднялся и повел ее к двери, за которой на короткое время исчезают всякие страхи.

Глава 9

1

С тех пор, предваряя посещение коротким звонком, Маша стала являться к профессору, но эти случаи были редки: жертва, принесенная волчьему племени, так и не стала для нее радостью. Как и прежде, она продолжала заниматься по индивидуальному плану, осваивая премудрости финансовой науки, вечерами читала дополнительную литературу, работала над докладами и рефератами. Сидя напротив Успенского в кафедральном закутке, Маша словно бы забывала о постороннем. Первое время, удивляясь ее холодной сдержанности, Успенский бросал внимательные взгляды, но сам ни о чем не заговаривал.

Кровь, отворенная профессором, начинала бродить по ночам. Скверные слова лопались под языком, когда Маша, лежа без сна, вдыхала острый запах, превращающий человека в мужчину. Успенский в ее воображении не являлся: запах, терзавший Машу, существовал отдельно от него.

Попытку заговорить профессор сделал в июне. Самое начало лета выдалось необычным. В зените белых ночей температура упала почти до нуля, и, подходя к институту, Маша любовалась снежинками, слетавшимися на черный плащ. Снежинки были ровными и филигранными: в чертогах Снежной Королевы каждую из них сделали вручную. Боясь нарушить холодную красоту, Маша стряхивала осторожно, не дотрагиваясь теплыми, губительными пальцами.

В тот день предстоял последний экзамен, и, поднимаясь по лестнице, Маша вдруг вспомнила время, когда мысли об экзаменах терзали ее, как болезнь, загнанная в глубину. Теперь она чувствовала себя совершенно здоровой. Легкое волнение, разгонявшее кровь, доставляло удовольствие. Стайка однокурсниц дожидалась у двери. В своем волнении девочки походили на птичек, слетевшихся к кормушке. Маша поздоровалась, и, следуя сложившейся традиции, они предложили ей идти первой: "Ой, давай как всегда - лучше ты".

Нет, Маша не относилась к экзаменам легкомысленно. Дни, предшествовавшие сдаче, она проводила за письменным столом, не отвлекаясь на постороннее, однако сам процесс подготовки был окрашен в иной цвет: по вечерам, аккуратно закрывая учебники, Маша думала о том, что оценка, которую она получит, в любом случае будет справедливой. Ради этого счастья, называемого справедливостью, едва заметно сбиваясь, шло ее сердце.