Преступное бездействие

Властям придется отвечать на гигантский вопросительный знак, уже поднимающийся над горизонтом: что лучше? — освобождение от уголовной ответственности по признаку отсутствия состава (причинно-следственной связи); расправа за высоковероятностную закономерность (надлежащим образом усвоенную, распропагандированную и доведенную до технических исполнителей); использование суррогатов типа принципа децимации, опасного состояния личности... Есть предположение, что срединный вариант (пресечение сложных вариантов вредоносного поведения по сложной же технологии) предпочтителен и терпим, ибо по середине дороги ехать безопаснее[359].

Принятие вероятностной основы ответственности за причинение общественно опасных последствий должно происходить медленно, без политического кликушества и идеологической истерии, при максимальном страховочном обеспечении. Как личность преступника вслед за субъектом преступления, так условия и предпосылки вслед за причиной должны быть брошены на криминальные жернова. Как личность преступника имеет ограниченное хождение в классическом уголовном праве, так и способствующие наступлению вреда обстоятельства личностного или поведенческого характера будут использоваться в определенных границах. Эти границы заказаны двумя обстоятельствами: длительно работающими конструкциями, принципами и ценностями уголовного права (типа идеи равенства, которая убедительнее выглядит на фундаменте необходимости, а не вероятности) и криминологическими потребностями. К ним мы относим в первую очередь практику сопричинения, простейшие вариации которой (соисполнительство или совиновничество, присоединяющееся соучастие) уже давно оприходованы уголовным законодательством. При соучастии с распределением ролей правоприменение тщится четко установить роль каждого злодея, что не всегда удается. Тати не желают придерживаться жестко расписанных для них сценических ролей (ст. 33 УК РФ), к тому же их только четыре, а относятся к делу творчески, действуют как многостаночники.

Вот характерный пример: «Клопот, владелец автомашины “Жигули”, как-то пожаловался своему другу Вердыш на отсутствие необходимых запасных частей. В ответ Вердыш высказал предположение, что он ему поможет в этом, а затем попросил Клопот продемонстрировать порядок демонтажа требуемых запчастей и предоставить ему на сутки нужные для демонтажа инструменты. На следующий день Вердыш принес в дом Клопот необходимые детали и попросил за услугу» деньги[360].

Кто с твердой уверенностью скажет, что и Клопот, и Вердыш выполнили только по одной преступной роли, предписанной законом, и эти роли точно соответствуют обстоятельствам дела? Умышленно ли относился к затее своего друга Клопот[361]? Есть еще та очевидная истина, что причиняющая сила действий исполнителя и других соучастников разная, что подстрекательские услуги с интеллектуальным пособничеством более походят на условия, а не на причины сводного преступного результата. Есть еще многочисленные допуски и упрощения правоприменительного уровня, самый распространенный из которых известен как признание исполнителями (причинителями смерти) убийства всех участников драки или избиения, когда авторство рокового удара либо выстрела установить не представилось возможным. Закон и практика остановились на опасной грани, сродни лимбу[362] или двойственности, когда легально афишируется только одномерная причинность, а попутно и тихо принимаются в расчет и другие закономерности. Условия, способствующие совершению преступлений, пока робко пресекаются государством в форме частных определений суда и представлений прокуратуры, в вину же создание криминальных условий ставится редко (должностная халатность — попустительство, как самостоятельный состав преследования и за репродукцию условий, способствующих преступным проявлениям).

Союз жесткой причинности и относительно вольной вероятности, этих par nobile fratrium[363], с теоретических позиций должен быть освящен сближением криминологии и уголовно-правовой науки. На этом уже много лет настаивают профессора С. Г. Келина, Н. Ф. Кузнецова и др., о недостаточной криминологической проработке уголовно-правовых устоев много лет громогласно вещает с трибун конференций и симпозиумов профессор Э. Ф. Побегайло, а профессор В. Д. Филимонов даже выпустил эксклюзивную книгу по этой теме[364].