Преступный разум: Судебный психиатр о маньяках, психопатах, убийцах и природе насилия

Но если мы будем знать, страдали ли Тед Качинский или Дэниел Макнатен шизофренией, поможет ли это понять причину их преступного поведения? Чтобы побудить работающих под моим началом психиатров-стажеров задуматься о проблемах, связанных с диагнозом «шизофрения» и, если на то пошло, с большинством психиатрических диагнозов, я задаю два простых вопроса. Во-первых, прошу дать определение шизофрении в одном предложении. Говоря о психотических симптомах, таких как галлюцинации и бред, они отвечают с уверенностью. Во-вторых, я прошу этих врачей, недавно получивших медицинский диплом, в одном предложении дать определение такому заболеванию, как астма. Не понимая, куда я клоню, врачи включают в ответы симптомы (хрипы и одышку), но не полагаются на одни лишь симптомы для диагностики болезни: они знают, что конкретный симптом может быть вызван разными физическими процессами. Жалобы пациента на хрипы и одышку указывают на астматическое состояние, в результате чего врач проводит другие диагностические исследования. Если диагноз «астма» подтверждается, значит, врач уверен в локализации и характере заболевания (или патологии), а именно в хроническом воспалительном процессе в дыхательных путях. В разговоре со своими стажерами я подчеркиваю, что диагнозы психических заболеваний не указывают на патологию, объясняющую симптомы и поведение. Даже опытные психиатры часто забывают об этом в повседневной практике. Размышления о том, стоит ли ставить диагноз «шизофрения», на которые мы тратим столько времени в клиниках и судах, ведут в тупик, ничего не объясняя.

В случае с Тедом Качинским эта проблема так и не была решена. В середине процесса судебное разбирательство прервали: столкнувшись с перспективой унижения и позора, поскольку адвокаты могли представить его философию как бред сумасшедшего (Качинский утверждал, что адвокаты прибегли к защите невменяемостью против его желания), он признал вину в убийствах. Больше не было необходимости доказывать, что Унабомбер не несет ответственности за свои действия из-за психического заболевания.

Определение побудительных мотивов имеет ключевое значение для выяснения причин преступления. Тед Качинский руководствовался убеждением, что следует остановить технологический прогресс; изучение природы его убеждений важнее, чем вопрос о том, можно ли назвать их бредом и симптомами шизофрении. В основе большинства мотивов насильственных преступлений лежат предположения о намерениях других. Причиной действий Дэниела Макнатена послужила его вера в то, что его преследуют; Себ считал, что некая группа злодеев похитила его мать против ее воли. Понимание мотивации, безусловно, важно, но это только часть истории.

Убеждения, альтернативные общепринятым, вроде тех, что изложены в книге Качинского «Индустриальное общество и его будущее», не являются чем-то необычным и очень редко приводят к насилию. Чтобы понять другую часть истории, нужно задуматься о том, почему враждебность так редко переходит в насильственные действия. Для большинства из нас даже мимолетное осознание последствий воображаемой агрессии автоматически вызывает негативные чувства, мешающие совершить преступление. А поскольку мы стремимся избегать негативных чувств, то склонны подавлять мысли, которые их вызывают, или сопротивляться им. Если вы вообразите, что напали на человека, которого любите больше всего на свете, скорее всего, эта мысль сразу же вызовет у вас отвращение: вы представите его ужас, боль, которую он испытает, растерянность и смятение. Даже помыслить о таком неприятно. Таким образом, большинству людей достаточно представить эмоциональную реакцию жертвы, чтобы на корню подавить желание причинить ей боль. Это происходит потому, что когда мы воображаем насильственный акт с точки зрения жертвы, то испытываем один из видов эмпатии – представляем себе, о чем думает другой.