Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

...23 марта было завершено рассмотрение действий пре­зидента Конституционным судом. Высокий Суд расценил их как грубое нарушение конституционной законности. Де­лать было нечего, при всем своем нежелании мне пришлось согласиться с созывом Внеочередного (IX) Съезда народ­ных депутатов. Он начал свою работу 26 марта в Большом Кремлевском дворце (ныне его уже нет), спустя всего лишь две недели после завершения предыдущего, VIII — и тоже Внеочередного — Съезда народных депутатов. Как видим, терпение парламентарии проявляли огромное, выдерживая капризы чудовищно зарвавшегося правителя-самодура. Од­нако самым терпеливым был все-таки я; мне и в голову не приходило сделать что-то по-серьезному неприятное Ель­цину, он рекомендовал меня своим первым заместителем, позади у нас с ним была огромная совместная работа в усло­виях непрерывного давления союзной бюрократии. Я всего этого не мог так просто забыть и откинуть как ненужный хлам — так, как это мог делать Ельцин. У меня другие по­нятия чести и порядочности.

Этот так внезапно и вынужденно созванный Съезд на­родных депутатов по реальному факту грубого нарушения президентом Конституции я попытался «увести», насколько это представлялось возможным, от процесса реального рас­смотрения вопроса об отрешении Ельцина от президентства. В своем шестом докладе я сделал акцент на необходимости строгого соблюдения всеми должностными лицами консти­туционной законности. А «случай» с Ельциным я предло­жил рассмотреть как серьезное предупреждение всем тем, кто чрезмерно легкомысленно относится к Закону. Боль­шинство депутатов поддержало такой подход и хотя резко критиковали президента, но были настроены на мирный ис­ход вопроса — никто не хотел воспользоваться предлогом, чтобы сместить Ельцина, к тому же большинство депутатов ориентировались на мою позицию — они привыкли пола­гаться на нее безошибочно.

Все могло завершиться мирным, не конфликтным обра­зом, да опять испортил сам... Ельцин.

Он пришел на вечернее заседание, будучи основательно пьяным, и потребовал слова. Я хотел завершить заседание, сделав вид, что не замечаю его просьбу предоставить ему слово. Но он уже шагал к трибуне. Я стал ждать грозы, и она неминуемо грянула.

Нет смысла пересказывать все то, что говорил Ельцин. Это были жалобы, и угрозы, и шантаж, и откровенная чушь, над которой в зале откровенно хохотали, в общем, это было жалкое, позорное зрелище. Но все это было уже привычным для депутатов — не это их возмутило. То, что они не захо­тели простить, — это то состояние, в котором он находился в ту минуту, когда собрался Внеочередной Съезд народных депутатов, согласно Конституции, — высший орган власти страны, для рассмотрения его же, Ельцина, попытки госу­дарственного переворота. Ему припомнили все...

Эти депутаты всего лишь два года тому назад избрали Ельцина своим Председателем, затем обеспечили его избра­ние президентом, защитили в ходе путча в августе 1991 года, прощали его многочисленные глупые выходки. А он, Ель­цин, вообразил себя царьком, вместо благодарности — не­прерывные издевательства над парламентариями, полное неумение управлять страной и т.д. Все, хватит — вышвыр­нем негодяя вон — вот таким было мнение огромной части депутатов.

Они, депутаты, буквально пришли в ярость — немедлен­но проголосовали за то, чтобы внести в повестку Съезда во­прос об отстранении Ельцина от обязанностей президента. Более того, гнев перекинулся на меня — они вспомнили, что с первого дня нашей деятельности, я неизменно выступал с позиций последовательной защиты Ельцина. ...И потребова­ли также моего смещения с поста Председателя Верховного Совета.

«Хорошо, — подумал я, сидя за председательским крес­лом в Кремлевском зале, — что наши разъяренные депу­таты не догадались потребовать лишить меня права вести заседание Съезда. Тогда, можно точно полагать, задача смещения — во всяком случае Ельцина, — была бы выпол­нена ...»

Меня переизбрали подавляющим числом голосов, види­мо, рассудили достаточно объективно. Но вот с президентом едва не вышел уже не опус, а казус — из более чем 700 голо­совавших, не хватило всего лишь 11 голосов для отрешения от должности президента России. Конечно, перед голосова­нием мне пришлось изрядно поработать со многими депу­татскими группами и влиятельными депутатами. Они снова прислушались к моему мнению (при встречах до сих пор уп­рекают). На этот раз Ельцин выглядел очень испуганным... Часть депутатов, сторонников Ельцина, выступила с ини­циативой провести референдум с вопросом оказания дове­рия президенту. Я сразу же угадал: начинается новая интри­га, новая провокация — честность неведома ни Ельцину, ни его сторонникам. Задал вопрос: «Зачем вам референдум?»

Отвечает: «Я хочу узнать только мнение народа, мне важно в моральном плане...»