Преступный синдикат

Губернатор Футрелл уже не смог отказать в выдаче преступника.

Лучиано пришлось отправиться в Нью-Йорк в наручниках. Ему официально предъявили все пункты обвинительного заключения и установили размер залоговой суммы – триста пятьдесят тысяч долларов. Рекордная величина по тем временам.

Спустя некоторое время его адвокат Полакофф внес залог, и Чарли вновь обосновался в апартаментах «Уолдорф тауэрс», где Джонни Торрио организовал новое сборище с участием Лански, Сигела, Костелло, Адониса, Луччезе и Анастасиа.

Торрио не мог удержаться, чтобы не напомнить еще раз, как он был прав, возражая против убийства Шульца, которому, напротив, следовало оказывать всяческую поддержку, чтобы как можно дольше, отвлекать внимание Дьюи.

Анастасиа, поднявшись, со злостью заявил:

– Как бы не так! Прав был главным образом Шульц. Уж кого следовало прикончить, так это Дьюи, иначе Чарли погорит. Я лично этим займусь. Надеюсь, моя винтовка избавит нас от этого маньяка. Я хочу сделать это для Чарли, который так много сделал для всех нас.

Чарли казался растроганным, во всяком случае, он не стал возражать против решения, предложенного верным Альбертом. Только Фрэнк Костелло в своем углу пробубнил хриплым голосом:

– Мы никогда не отказываемся от ранее принятого решения. Все мы однажды договорились, что никогда не будем уничтожать важных персон из полиции, городских властей и прессы, чем бы они нам ни угрожали. Ты же первый и предложил это, Чарли, не так ли?

Лаки с неохотой согласился:

– Я это говорил, и мое мнение не изменилось. Этот вариант надо отбросить.

– Почему ты но хочешь признать его виновным во всем, что случилось с тобой? – воскликнул Анастасиа.

Это несколько развеселило присутствующих. Багси Сигел, любивший изображать веселого малого и Дон Жуана, разбивавшего сердца самых популярных кинозвезд и даже дам из высшего общества, позволил себе беззлобный выпад в адрес Лаки:

– Лучше признайся, что ты вляпался из-за своих подружек. Видимо, ты немногого стоил, если они все разом на тебя ополчились…

Никого, однако, эта шутка не развеселила. Если Багси и забыл, то другие помнили, что Чарли Лаки особенно раним именно в этой интимной сфере. У него даже поползло вниз левое веко, полностью закрыв черный глаз. Сигелу стало не по себе.

Лучиано не только не поддержал шутки, но навсегда запомнил нанесенное оскорбление.

* * *

Штат Нью-Йорк привлек гражданина Лучиано к судебной ответственности 13 мая 1936 года. Он предстал перед Верховным судом, где на этот раз председательствовал Филип Маккук, юрист, католик, абсолютно лишенный чувства милосердия. Он не скрывал своего отвращения при виде обвиняемых.

Томас Дьюи был возбужден. Его аккуратно подстриженные усики, казалось, были намазаны гуталином. Армия помощников передавала своему предводителю материалы следствия, сложенные в папки, как снаряды в ящики, приготовленные для артобстрела, способного стереть в порошок всех этих негодяев. Без лишних слов, что еще больше усиливало впечатление, Дьюи разъяснил присутствующим, что, разумеется, проституция всегда существовала в Нью-Йорке, – принося незначительные доходы жалким сводникам. Но однажды подручный Лучиано, Давид Бэтилло, взял весь рынок в свои руки. Он заставлял девушек заниматься своим ремеслом по двадцать четыре часа в сутки, разрушая тела и калеча души несчастных. Синдикат разврата, контролируемый Бэтилло, располагал более чем двумястами публичными домами в Манхэттене, Бруклине, Бронксе, Куинсе и Гарлеме, эксплуатируя при этом от четырех до пяти тысяч женщин и получая, только по установленным данным, более двенадцати миллионов долларов в год Указывая пальцем на Лучиано, атторней утверждал:

– С тех пор как Лучиано прибрал к рукам эти дела, индустрия разврата превратилась в организацию в высшей степени доходную и функционирующую с точностью хорошо отлаженного механизма. Будет доказано, что Лучиано находился на вершине этой пирамиды, воздвигнутой в Нью-Йорке. Никогда ни сам Лаки, ни кто-либо из других обвиняемых сегодня не вступали лично в контакт с проститутками и не получали с них установленной платы. Лучиано, однако, был всегда в курсе всех деталей осуществляемых операций. Мы вам продемонстрируем, какова была настоящая роль этого человека, слово которого было приказом для тех, кто заставлял функционировать индустрию разврата. Остальные обвиняемые только выполняли его распоряжения.

Хитрость Дьюи заключалась в том, что он сразу дал понять, как ему трудно с доказательствами; и действительно, у него не было никаких вещественных улик для того, чтобы добиться осуждения Лучиано, и Лаки это было известно. К тому же он был не один.