Преступный сюжет в русской литературе

Что в ходе написания книги было самым трудным для автора? Субъективность и противоречивость оценок «великих» своих «собратьев» по литературе и по их позиции в части использования преступного сюжета в своих произведениях. Например, в трактовке тех же преступных мотивов и оценки наказаний своих героев, нравственной оценки совершенного ими, наконец, оценки коллег по перу, их значимости для литературы и отводимого в ней места этой проблеме. Согласитесь, что как-то необычно узнавать, что Лев Толстой не признавал Шекспира и драматургию Чехова, а Бунин отрицал поэтический талант Есенина. Что уж говорить тогда о «палитре» соответствующих оценок в литературной критике. Как на все это реагировать? В принципе достаточно просто. Есть незаинтересованный судья, арбитр сделанного в литературе. Им является время. Оно нивелирует чаще всего крайние оценки (от восторженных до уничижающих) результатов литературного творчества любого писателя, его места в национальной и мировой культуре. Упомянем лишь лауреатов Нобелевской премии. Сколько их осталось в памяти «народной», и сколько не смогло (опять-таки по чисто субъективным причинам) попасть в список избранных. Время все расставило по своим местам. И личные вкусы, например, Л. Толстого не помешали мировому признанию драматургии Шекспира и Чехова. Но не учитывать особенности литературного процесса любой эпохи тоже нельзя, так как это отдаляет нас от отыскания истины в указанном направлении.

Автор данной книги – юрист. И для него литературное отражение преступного сюжета служит важным средством наполнения проблемы преступления особенным проникновением писателя в содержание преступного поведения, раскрытие психологической характеристики преступника и его мотивов и побуждений, вызванных именно авторским представлением (художественным воображением писателя). Думается, что эти аспекты восприятия проблемы интересны не только профессиональным юристам (хотя в первую очередь именно им).

Несколько слов о том, откуда (с чего?) у автора возник интерес к литературоведению? В 1956 г. (еще была зима) я заканчивал 10-й класс (выпускной) средней школы. Моя мать (редактор районной газеты) приобщила меня к чтению «Литературной газеты» и «Нового мира». И вот в журнале (№ 1) мое внимание привлекла публикация Ираклия Андронникова «Тагильская находка. Из писем Карамзиных». В ней речь шла об обнаруженных в Нижнем Тагиле (в музее краеведения) письмах Андрея Карамзина (сына знаменитого историографа) своим родным и их ответных письмах: матери Екатерины Андреевны, старшей сестры Софьи Николаевны (находились в дружбе с Жуковским, Пушкиным, Лермонтовым), реже – его других родственников. Переписка охватывала период с 27 мая 1836 г. до 30 июля 1837 г. Главное содержание писем – обсуждение последней трагической дуэли, ее обстоятельств и причин, включая и события последуэльные (их отражение в светской жизни Петербурга). Источник сведений – интерпретация таковых завсегдатаями известного карамзинского салона, непременными посетителями которых были, например, и П. А. Вяземский, и В. А. Жуковский, и В. А. Соллогуб, и А. И. Тургенев, хорошо осведомленные об этих событиях. Комментарий Андронникова к данным письмам напоминает по увлекательности сюжета и новизне сведений настоящий детектив.

Вторая встреча с Ираклием Андронниковым как литературоведом произошла уже значительно позже, когда я преподавал уголовное право в юридическом вузе. Мне посчастливилось приобрести его книгу «Рассказы литературоведа» со вступительной статьей К. Чуковского (М.: Детская литература, 1973). В ней была перепечатка и «Тагильской находки», но в большей степени она посвящалась творчеству М. Ю. Лермонтова. И, даже по меркам сегодняшней полиграфии, книга была издана просто великолепно (бумага, шрифт, иллюстрации), и я до сих пор люблю перечитывать тот или иной ее фрагмент (в связи с чем предсказания об исчезновении печатной книжной продукции и замене ее электронными текстами мне кажутся несерьезными).

Ну а дальше? Конечно же, в дальнейшем, кроме Андронникова, пришлось обращаться к современной литературной критике. Выработалась привычка начинать читать «Новый мир» с критики, с рецензий профессионалов-литературоведов на выходящие новинки отечественной и зарубежной литературы. Разумеется, пришлось сравнивать «новомирскую» критику с таковой в других «толстых» журналах, в том числе и специально опубликованных сборниках. Сошлюсь лишь на самых знаменитых авторов: досоветских (Д. Святополк-Мирский), эмигрантских (В. Ходасевич, Г. Адамович), советских (К. Чуковский, Э. Герштейн, М. Бахтин, Л. Гинзбург, А. Бочаров, В. Кожинов, С. Аверинцев и др.), постсоветских (Н. Иванова, В. Бондаренко, Е. Сидоров, Л. Аннинский, А. Жолковский, Дм. Быков, Е. Водолазкин, Вл. Новиков, В. Топоров, И. Роднянская, С. Чупринин, О. Лекманов, И. Сухих и др.).