Пресвятая Дева Одиночества

Мое сосредоточенное и в то же время торопливое исследование внезапно нарушает скрип двери. Я сглатываю слюну и задерживаю дыхание. Издержки профессии, саркастически заметил бы шеф. Будь что будет — я выбираю зеленый шкаф и прячусь за его широкой спиной, съежившись и вся обратившись в слух. Это ветер, убеждаю я себя, поскольку в противном случае за скрипом должны были последовать шаги, а их нет, и задаюсь вопросом, что хуже: полная тишина или новый скрип. Наконец все стихает.

Тело от напряжения затекло, но я продолжаю поиски. Я обязана их продолжать.

Слева вижу открытую дверцу платяного шкафа и изучаю его содержимое. Это не занимает много времени, потому что он заполнен лишь частично. Из всех ящиков только в двух лежит нижнее белье, остальные пусты. Разумеется, я не собираюсь в нем рыться и сразу задвигаю ящики. У стены обнаруживаю большой чемодан, на вешалках же одежды совсем немного: туники, уипили, длинные юбки, какие носят индианки, накидки, сарапе. Вышивки поражают яркими, сочными цветами, напоминая оперение диковинной птицы, В углу — три сиротливые вешалки с европейской одеждой, кажущиеся случайными гостями, тем не менее я внимательно их рассматриваю. На первой висит длинное тяжелое черное пальто с мягким воротником, имитирующим мех какого-то дикого животного. Достаточно взглянуть на него, и сразу становится ясно, что надевали его редко, и немудрено: оно было бы гораздо уместнее там, где царит дикий холод, например в русских степях, если бы наша блондинка вздумала туда отправиться. Однако, засунув руку в правый карман (левый оказался пустым) и обнаружив там смятый чек из «Дьюти фри» аэропорта Кеннеди, я вспомнила, что в Нью-Йорке иногда тоже бывает очень холодно. На двух других висят костюмы из тонкой шерсти, черный и бежевый, какой-то неизвестной фирмы. То же и с обувью: среди сандалий и альпаргат[39] обнаруживаются бежевые туфли на каблуке и черные кожаные сапожки. Кажется, они попали сюда случайно из того времени, когда их хозяйка вынуждена была одеваться по всем правилам. Но в любом случае в пристрастии к модным тряпкам ее не обвинишь.

Я перехожу в ванную: стены цвета охры, терракотовая плитка и дерево, раковина умывальника расписана вручную — именно такую мне всегда хотелось иметь. Стараясь не обращать внимания на роскошную ванну, куда нужно спускаться по ступенькам, выложенным такой же охряной и терракотовой плиткой, поскольку она находится ниже уровня пола, открываю маленький шкафчик. Только духи и пара дорогих кремов указывают на присутствие женщины, больше ничего. Под умывальником расположен обычный для ванных комнат шкаф с деревянными дверцами, который словно приглашает заглянуть внутрь. Там я обнаруживаю фен— интересно, зачем он ей, если длина ее волос составляет всего несколько сантиметров? — косметичку и какую-то коробку. Я беру черно-красную косметичку, миниатюрный саквояж для кремов, туалетных принадлежностей, лекарств, где в беспорядке лежат пузырьки, мыло и шампунь из отеля «Интерконтиненталь», шапочка для душа и спички из «Шератона» и швейный наборчик из «Марриотта». Коробка черно-голубая, с традиционным для Олиналы[40] орнаментом, и почему-то мне кажется, что там хранятся лекарства. Так и есть; в глаза сразу бросается большой красно-белый флакон тайленола, типично американское средство, рядом с ним витамины «Центрум» — для своих тридцати пяти лет она очень предусмотрительна. Не нахожу ни презервативов, ни противозачаточных таблеток, ни модных целебных мазей, только невинный аспирин, болеутоляющие и какие-то травяные капсулы.

Уже собираюсь выйти из ванной, как вдруг что-то словно толкает меня назад к шкафчику: я беру духи, прыскаю себе на мочки ушей и шею и тут же наполняюсь ароматом Лусии Рейес, запахом ее тела.

Возвращаюсь в спальню и не без труда открываю ящик тумбочки у постели, ломая при этом замок. Представляю, как бы я разозлилась, если бы кто-то сотворил такое с моей тумбочкой! С изумлением обнаруживаю там бело-голубую картонную коробочку со снотворным. Находка несколько сближает меня с блондинкой, поскольку доказывает, что начиная с определенного момента ни одна женщина не может похвастаться крепким сном, даже эта, обладающая, судя по всему, потрясающей выдержкой. Но еще больше меня удивило происхождение лекарства: на нем стоит хорошо знакомый логотип Национального фармакологического регистра Чили, точно такой же, как на коробочках, лежащих в моей косметичке в трех кварталах отсюда.

Две другие двери ведут еще в одну спальню и маленький кабинет. Больше комнат в доме нет. В спальне, к своему разочарованию, обнаруживаю одну-единственную кровать, тоже неубранную. Я не сомневаюсь, что служанка ночует в домике привратника рядом со входом, следовательно, здесь спал Сантьяго Бланко. Это подтверждает и осмотр ванной, примыкающей к комнате: на раковине я вижу бритву и флакон с кремом для бритья, которыми, несомненно, недавно пользовались. Если Сантьяго Бланко не увез эти предметы мужского обихода в своем чемоданчике, значит, они являются постоянной частью местного пейзажа.