Пресвитерианцы. Вторая армия

Головорезы в этих десантах снова находились на острие атаки. Конечно, такого безумия, как при обороне Хакаты, больше не случалось. Гванук стал действовать разумнее, он не искал смерти, хотя, авантюрность выходок сохранялось. Да иного этот полк и не мог принять. Все мстили людям Симадзу, но осиротевшие гренадеры мстили вдвойне. И хотели, чтобы их Звезда с Той Стороны смотрел на них и гордился. Вот и сегодня Головорезы забрались на стену замка в таком месте, откуда никто врагов не ждал. А для этого им понадобились всего лишь веревки и крючья. Даже пушки не пришлось использовать.

Вот после этого штурма все четыре роты гренадеров (в которых осталось всего три сотни человек) собрались в круг и провозгласили мальчишку своим полковником. Наполеон и сам не знал, кем заменить Угиля — слишком уж уникальным был он и уникальным был его отряд. Поднять кого-то из ротавачан? Возможно, но никто из них еще не был готов к такой роли…

«Да, ладно! Звезда и сам оказался к ней не очень готов» — грустно усмехнулся генерал.

И вот, Головорезы избавили его от проблемы выбора. Поставили над собой Гванука сами. Совсем еще мальчишку. Сколько ему лет-то? Возможно, семнадцать, хотя, внешне тот на них не выглядит. Маленький старательный тихоня. Впрочем, нет. На дощатом щите восседал совсем другой О Гванук. Настолько другой, что в голову Наполеона приходили разные нелогичные мысли: уж не переселился ли лихой рубака Чу Угиль в тело мальчишки? Недаром и Головорезы это чувствуют.

«А что? — осадил он свой собственный скепсис. — Я же вселился по неведомой воле в тело этого корейского старика. Почему бы еще не случиться чему-то подобному?».

Хотя, конечно, всё это мистическая ерунда. Новый Гванук родился благодаря недавнему плену и жене молодого Кикучи. Проклятая баба взяла неопытного мальчишку в оборот, скрутила, поломала и выбросила, получив то, что хотела.

«А я это проморгал».

Наполеон, действительно, винил себя в том, что не предостерег вовремя своего адъютанта. Конечно, тогда ему и в голову не могло прийти что-то подобное. Генерал не задумывался, что главнокомандующему нужно заниматься и такими вот вопросами. Шутки о влюбленности Гванука в принцессу по армии гуляли, но кто бы воспринял их серьезно? Да еще ТАК серьезно…

Душа парня переломана. Там, в Хакате, он практически искал смерти. Хотя, одновременно, продолжал служить. Ему, Наполеону. Их общему делу.

Кажется, со времени возвращения О уже сделал выбор. И вроде бы, это выбор в пользу жизни. Но что им теперь движет? Чувство долга — это хорошо. Но для целого человека, у которого впереди вся жизнь, одного чувства долга мало. Нужно что-то еще.

«Может быть, боевое братство?».

Возможно. По крайней мере, все эти дни О жил заботами о Головорезах. Их обеспечением и, как ни странно, их славой. Пытался заменить Чу Угиля. Не ради должности, это точно.

А ради чего?

Вообще, Наполеона сильно покоробили сегодняшние «выборы полковника». Не из-за личности, а сами по себе. В его армии такого быть не должно. И повтора подобной практики он впредь не допустит. Но сегодня остановить Головорезов не решился. Во-первых, остатки гренадеров вполне могли пойти и на конфликт. Даже против всей остальной Армии Старого Владыки. Но во-вторых (и в-главных) из-за самого паренька. Гвануку сейчас очень нужно быть при деле. И видеть, что целая толпа суровых воинов в нем нуждается.

«Хотя бы, пока. Что будет дальше — еще посмотрим. Впереди у нас — море неясности. А от Угилева полка остались жалкие крохи. Может быть, расформирую его. Или придам поротно к другим полкам» — Наполеон понимал, что на сегодня это не самые насущные вопросы.

А есть и насущные.

Грабеж владений дома Симадзу слегка отсрочил их. Вся армия — от полковников до рядовых — наслаждалась справедливой местью. Но с нею надо заканчивать. Уже неделю горят местные замки, размер пожарищ и не думает затухать, так что сам сюго Симадзу не может это игнорировать. А стало быть, скоро его войска вернутся домой.

Конечно, сильно подмывало остаться и дать подлецу бой! Наказать уже полностью. Наполеон был уверен, что в удобном месте и на своих условиях он легко разобьет вдвое большее войско. Но зачем? На Ниппоне уже поставил жирный крест, стало быть, зачем на него тратить ресурсы? Верным союзникам он помог, а дальше пусть эти безумные люди разбираются сами.

Настала пора уходить.

На сбор всех десантов ушло еще два дня. Ударная эскадра собралась в укромном месте залива (выходить в большое море без конкретной цели моряки не хотели), после чего главнокомандующий созвал всех командиров. В тесной каюте недофрегата расселись полковники Ли Сунмон, Хван Сан, пушкарь Сон Чахун, Ким Ыльхва, Гото Арита, Чхве Сук Монгол, а также Белый Куй, Мэй Полукровка и казначей Даичи Ивата. Место Чу Угиля пустовало. Гванук по привычке разместился чуть сбоку и позади от генерала.

— Ну, уж нет! — улыбнулся Наполеон. — Коли принял на себя полк — так иди и садись, где положено.