Пресыщенность ядом

Думаю, после моего рассказа её позитивный настрой исчезнет.

- Я, - облизываю пересохшие губы, - два года назад я и Дягилев попали в аварию, за городом. Столкновение на большой скорости, трое пострадавших, все выжили. Только Эля получила серьёзные ожоги, её подруга травму позвоночника… Но я тогда не знал, - качаю головой, - я не хотел, я был рядом. Меня не было за рулем… не было. Но она не поймёт, теперь она знает, что я был в той машине, теперь знает…

- Что значит теперь? А раньше как она могла этого не знать? Вы же встречались, в конце концов. Её что, не было на суде?

Марина уже всё понимает, но до сих пор верит в лучшее, в то, как бы это было в цивилизованном мире.

- Ты серьёзно? Какой суд, Марин? Не было суда. Ничего не было. И нас с Дягилевым там не было.

- Не было, - шепчет, касаясь ладонью щеки, - а пострадавшие, им помогли?

- Нет. Дело просто замяли. Я даже не знал, что были пострадавшие, ничего не помнил. Полгода назад искал оставшуюся информацию, потому что она мне сказала, что попала в аварию…

- Значит, твой отец отдал такое распоряжение…

Её голос стал другим, Марина опустила глаза, как-то небрежно качнула головой и, поднявшись с места, без слов вышла из квартиры.

Утром я поехал к универу, телефон начал разрываться от звонков, стоило мне его включить. Отец, он названивал и названивал, ещё немного, и меня окружит его охрана, я это чувствую, но плевать, мне нужно с ней увидеться, поговорить. Всё остальное, во главе с моим отцом, пусть катится в Ад!

Я не знаю, что могу сказать в своё оправдание, но я должен попытаться. Она должна знать, что за рулем был не я. Должна это понять, потому как в последнюю нашу встречу всё её внимание рассеялось на словах: я был в той машине...

Я должен достучаться, обязан рассказать, я не могу её отпустить. Я её люблю, она мне нужна.

Это крах, настоящий, необратимый, но я же старался, я хотел помочь и помогал, всё это время я пытался сделать для неё хоть что-то хорошее. Это не искупает, но даёт, возможно, какой-то маленький шанс на её прощение.

С обеда я сижу у дверей университета, загнав машину под самые ступени. Люди всё выходят и выходят, а её нет. Прошло уже два часа, сейчас должна закончиться пятая пара, где ты, Эля?

Я вижу открывающуюся дверь как в замедленной съёмке и резко вылетаю из машины. У меня есть пара минут, чтобы её перехватить, не дать уйти.

- Эль.

Разумовская останавливается, я вижу, как вздымается её грудь, как пальцы сжимают ручку сумки.

- Нужно поговорить, - подхожу вплотную.

Эля мечется, её глаза изучают пространство вокруг и совершенно не касаются меня.

- Ладно, - кивает. - Давай пройдёмся.

- Я могу отвезти тебя домой.

- Нет. Пройдёмся, - обходит меня стороной, начиная сбегать по ступенькам.

Иду следом, мы просто идём вперёд. Я должен сказать, должен как-то начать этот разговор, но слов нет. Мне хочется её обнять, но я понимаю, что это невозможно. Убираю руки в карманы, чувствуя её волнение и отторжение.

- Говори, Доронин, ты хотел мне что-то сказать.

- За рулем был Дягилев, я сидел ря...

- Это освобождает тебя от последствий, которые с нами произошли? - слишком громко, неожиданно. - Нас сделали виноватыми, оставили без всякой помощи, искалечили. Всем было плевать, что с нами, главное, чтобы вас не фигурировало в деле. Разве это нормально - пускать в расход несколько человек? Как ты с этим живёшь? Ты со мной спишь, ешь, разговариваешь... ты психопат? Иначе как можно так спокойно каждый день видеть перед глазами жертву своих развлечений?

- Я...

- Ты Данил, ты, - усмешка, - я думала, вчера думала, что хочу поговорить с тобой. Верила, что всё не так, что, возможно, я раздула, недопоняла. А как оказалось, ничего не изменилось от твоей сегодняшней правды. Для меня нет разницы, кто из вас был за рулём, дело же не в этом, а в том, как мерзко вы поступили позже, защищая свои шкуры.

- Я не помнил, только знал, что все живы. Отец отправил меня к матери, я не вникал в это дело. И сожалею об этом, очень сожалею.

- И это в очередной раз доказывает, что тебе было плевать! Ты себя слышишь? Ты сбил людей! Людей, Данил. Сбил и остался безнаказанным. Ты просто улетел в другую страну, а твой отец отдал распоряжение всё решить. Вам было плевать, каким способом. Витю чуть не посадили, они сказали, что у него в крови нашли алкоголь, понимаешь? Если бы мы дальше копались в этом деле, всех собак просто бы спустили на него, ему и так впаяли условку.

- Я не хотел... я же старался помочь тебе и Оле сейчас.

- Спасибо, - она резко остывает и говорит это искренне, но секунда, и глаза вновь горят злобой, - а если бы мы с тобой не встретились, не начали общаться... ты бы вспомнил о тех людях, жизни которых искалечил? Хоть раз? Ты задумывался об этом до нашей встречи? Ответь мне, только честно.

- Нет.

- Вот поэтому нам лучше больше не встречаться.

***

Я ухожу. Иду прочь, стараясь не впасть в истерику прямо здесь. Он остаётся стоять на месте не шевелясь. Каждый шаг даётся мне с невероятной болью, чем дальше от него, тем больше кровоточит сердце. Но я продолжаю идти.