- Думаю, Доронин этого не переживёт, он до сих пор тебя шугается. Глаз у парня дёргается.
Герда цокает и хлопает Богдана по плечу.
- Шутники, - усмехаюсь, - спасибо вам, ребят, вы нам так помогли.
- Прекрати, мы ничего не сделали.
- Да-да, слушай нашего папу, он врать не будет, да, мой хороший?
Шелест кивает.
- Кстати, я хотела напроситься на просмотр вашего жилья, возьмёте с собой?
- Конечно.
- Договорились.
Шелесты продолжают разговаривать, но уже между собой, а я как-то выпадаю из реальности, плаваю по волнам своих мыслей, полностью погружаясь в себя, ровно до тех пор, пока взгляд не касается лежащего передо мной телефона. На экране незнакомый номер. Сжимаю смартфон в ладони и выхожу из столовой. Пока поднимаюсь наверх, отвечаю на вызов.
- Эльвира, это Александр.
- Александр Николаевич? – в моём голосе не просто удивление. Я откровенно охренела от такого звонка.
- Нужно поговорить.
- Зачем?
- Думаю, эта встреча будет полезна нам обоим.
- Я не знаю. Данил…
- А вот ему пока говорить об этом не стоит. Через час пришлю машину к дому Богдана.
- Подождите…
Гудки. Отлично, просто прекрасно. Всегда мечтала о разговоре с его отцом, да ещё и с глазу на глаз. У меня уже начали трястись колени? Или ещё нет? Ладно, я с ним поговорю. Ну не убьёт он меня, в конце концов… надеюсь.
Написав Дане смс о том, что его отец хочет встретиться, и не дождавшись ответа, я всё же спускаюсь во двор. Как и говорил Доронин, машина уже ждёт меня внизу. Сажусь в салон, здороваясь с водителем, который везёт меня на соседнюю улицу. Честно, смех. Знала бы, дошла пешком. К чему этот пафос?
В доме, о котором у меня не самые лучшие воспоминания, меня встречают радушно. Провожают на второй этаж в огромный кабинет. Слишком тёмный кабинет.
- Здравствуйте, - присаживаюсь в кресло.
Доронин кивает и ставит стул напротив меня. Поджимаю пальчики на ногах.
- Разговаривать с Данилом бесполезно, поэтому спрашиваю у тебя: вы решили остаться здесь или вернётесь?
- Знаете, это не совсем по-отечески - оставлять сына в чужой стране, без всего.
- Прогрессивные методы воспитания и, как оказалось, действенные.
- Вам не стыдно? Ставить эксперименты на людях - это низко.
Понимаю, что злюсь и меня начинает нести.
- Воспитание, говорите? Да вам всю жизнь было на него плевать. Вы делали всё, только чтобы его не было рядом с вами, бабушка, школы-интернаты, курорты, деньги. Твори что хочешь, но не путайся под ногами! И после этого вы говорите мне про воспитание?
Александр Николаевич прищуривается, поднимается на ноги и, убрав руки в карманы, отходит к своему столу.
- Вот, значит, как, мой сынок любит делать из себя жертву. Какой плохой отец, ни любви, ни заботы.
- А разве не так?
- Моя бывшая жена, у которой я его забрал, была не в состоянии кого-то воспитывать. Шлюха - она и есть шлюха. Я отправил его учиться. Не сослал, а именно отправил. Он умный парень, но похоронил все свои таланты на раз-два, связавшись не с теми. Ты серьёзно думаешь, что в Англии все были такими, как его дружок Дягилев? Я работаю, моя дорогая. Много, постоянно. Я не воспитатель в детском саду. Я обеспечил этого засранца до конца жизни, его, тебя, вашего ребенка и ваших правнуков.
- Но деньги - не главное!
- Правда?
- Есть вещи более весомые, нежели деньги и власть.
- Что-то я не заметил твоего порыва остаться здесь, а не спрятаться в Лондоне! В тот момент ты и твоя мать были со мной солидарны. Не надо давить моралью. Прав тот, кто сильнее. Невиновен тот, кто может себе купить эту невиновность. Всё просто.
- Бесчеловечно.
- Жизненно, поверь мне, деточка. И своему новоявленному муженьку передай, чтобы заканчивал эти игры в обиженного ребёнка.
- Знаете, если вам так это нужно, сами ему и говорите. Я вам не пункт для связи, и вообще, как такая хорошая женщина, как Марина Юрьевна, вас терпит?!
Доронин, стоящий ко мне спиной, резко обернулся и полоснул по мне взглядом. Так остро, словно наяву распорол мне легкие. Дверь в кабинет распахнулась, Данька влетел в помещение подобно урагану. Их взгляды с отцом встретились, и кажется, наступил апокалипсис.
- Явился, - усмешка.
- Эля, мы отсюда уходим. Нам не о чем говорить с этим человеком.
- Мой малыш-сынок обиделся?! - Доронин приподымает бровь.
- Знаешь, я полжизни терпел все твои выходки, всех твоих шлюх, всё твоё презрение, мне так хотелось хоть раз в жизни быть с тобой на равных, как отец и сын, а не холоп и барин, но у тебя есть один дефект - тебе плевать на всех, кроме себя любимого.
- Значит, мальчика обижали всё детство? Заставляли жить такой отвратительно сытой жизнью? - усмешка.
Данил раздувает ноздри, сжимая руки в кулаки. Я вижу, насколько его задевают слова отца, как он борется, стараясь не реагировать.
- Знаешь, - выдыхает, смотря на Александра, - правильно, что Марина ушла. Она хороший человек и достойна явно лучшего, чем ты. Я буду рад, если ты останешься один со своим баблом. Сдохнешь здесь, в окружении прислуги, как истинный король. Эля, пошли!