Пресыщенность ядом

Он тянет меня за руку, вытаскивая из кабинета, мы бегом спускаемся в холл. Я слышу хлопок двери, чувствуя, с какой силой Даня сжимает мою ладонь, и от всего происходящего на меня накатывает сумасшедшая, беспробудная тоска.

Я думаю о своих родителях и о том, что наши отношения теперь ничем не лучше. Я сбежала в другую страну и только месяц назад сказала маме о беременности. Мне дико страшно прийти в наш дом и начать говорить. Что со мной произошло? Это же неправильно.

Мы идём по дорожке к дому Богдана, и я останавливаюсь как вкопанная. Ладонь режет от захвата и от того, с какой силой Данил тянет меня вперёд.

- Эль? – оборачивается.

- Я хочу поговорить со своей мамой.

- Хорошо. Мы к ней съездим. На неделе.

- Нет, я должна поговорить с ними сегодня.

- Тебе нельзя волноваться, на сегодня ты уже наговорилась.

- Дань…

- Эля, завтра.

Он продолжает меня тащить, а я готова разрыдаться. Я останавливаюсь, вырываю руку, начиная вести себя неадекватно. Прилив какого-то сумасшествия, вперемешку с растерянностью и разбитостью, выворачивает меня наизнанку.

- Пожалуйста, не реви. Тебе нужно успокоиться, Эля, - обнимает.

- Я спокойна, - вытираю выступившие слёзы, хлюпая носом.

- Хорошо. Дай мне час, и мы к ним съездим. Пойдём домой, хорошо?

- Ладно, - киваю.

В доме я привожу себя в порядок, в страхе думая о родителях.

- Эля.

Поднимаю взгляд, видя перед собой Марину. Она прикрывает за собой дверь, проходя вглубь комнаты. Присаживается в бежевое кресло, устраивая руки на коленях, слегка подаваясь вперёд.

- Здравствуй. Мне уже всё рассказали.

- Здравствуйте, - обнимаю подушку, утыкаясь в неё носом.

- Не плачь.

- Знаете, а ведь Даня хочет с ним общаться. На самом деле хочет...

- Поверь, его отец тоже этого хочет. Но их желания противоречат их действиям, в данном отрезке времени это не лечится. Но всё поправимо, если приложить усилия. Думай о себе и малыше. А Доронины разберутся сами.

- Вы правы, - поднимаю голову, - я хочу поехать к маме, только... вдруг родители не захотят меня видеть?! Я им врала, а папа, он так и не простил Даню.

- Что за глупости? Детка, не волнуйся, они твои родители и любят тебя.

- Но я совсем не знаю, как объяснить им...

- Думаю, они уже сами нашли для себя объяснения.

Глава 25

В нашей новой квартире, которую арендовал Данил, просторно. Осматриваюсь, снимая туфли, и прохожу в гостиную, кидая сумку на диван.

Марина Юрьевна оказалась права, родители отнеслись ко всему с пониманием, они были рады мне и малышу. Моя беременность растопила даже папино сердце, конечно, Даню он не простил и делал вид, что его не знает. Детский сад, но думаю, со временем пройдёт и это. Главное, что он принял мой выбор, хоть он и кажется ему не самым лучшим.

Наш любимый малыш вновь требует кушать, потому что мой аппетит разыгрывается не на шутку. Открываю холодильник в поисках творога, но убираю брикет обратно. Трель дверного звонка прокатывается по всей квартире, заставляя отложить трапезу на потом. Возвращаюсь в прихожую и, не глядя в глазок, отпираю дверь.

На пороге Виктор и Ольга. Кажется, у меня дёргается глаз. Улыбаюсь с опаской и пропускаю их в дом.

- Здравствуй, - Оля медленными шагами, опираясь на палочку и брата, проходит в комнату.

- Присаживайтесь, - убираю с кресла декоративную подушку.

- Спасибо. Эль, я хотела поговорить… извиниться перед тобой. Я была не права во всём.

- Всё хорошо, - подсаживаюсь ближе.

Ольга смотрит на мой живот, склоняет голову вбок и улыбается.

- Поздравляю вас, - её губы дрожат.

- Спасибо.

- Вы поженились?

- Расписались.

- Прости меня, если сможешь, я не имела права…

- Оль, давай просто забудем, ладно?

- Нет. Эля, я постоянно об этом думаю. О том, что могла поступить иначе, могла, но решила сделать больнее для всех. Я же видела, что происходит, видела, как они тебя поливают грязью. Видела и просто отвернулась, считая в чём-то виновной. Это я виновата, я…

- Тише, - обнимаю, поглаживая её подрагивающую спину, - никто не виноват. Всё закончилось. Тише!

- Эля… я же… я… он пришёл к нам сам. Пришёл почти сразу после того, как твой отец всё рассказал Витьке… пришёл и сказал, что готов помочь, - она плачет, и я не всегда понимаю, что она говорит.

- Кто?

- Он сказал, что Доронин должен быть наказан. Что он поступил с ним так же… я тогда была готова поверить кому угодно. Я хотела мести, понимаешь? Прости меня. Я не знала, что всё будет так. Прости, - она начинает рыдать, а меня бросает в дрожь.

- Что за парень? Он сказал, как его зовут? Кто он?

- Тот, который давал интервью, что он стал жертвой всего этого. Дягилев, это он отправил тебе то сообщение, это всё он.

- Дягилев…

Выдыхаю, поднимаясь на ноги.

- Оля, ты не виновата, ты не виновата… -  сдавливаю пальцами виски, отходя к окну.

Она продолжает плакать, а я хочу, чтобы они ушли. Я не зла на неё, я растеряна. А ещё пока не готова к длительному общению. Пока не готова. В голове кружит имя Дягилева, значит, это он, всё это он. Данил знал? Знает?

- Эль, мы пойдём, - вмешивается Витя.

- Да, хорошо, - приглаживаю волосы, - хорошо.