Претендент (ЛП)

Паво  освободил  Дентера от своей сети, чтобы позволить своему противнику встать на колени и с достоинством принять свою судьбу.  Но вместо этого тот  бросился на Паво.  Это был отчаянный выпад, и Паво сразил его ударом в правую руку.  Лезвие пронзило его бицепс, а боль вывела Дентера из равновесия, и он, спотыкаясь, рухнул на землю.  Зрители свистели и глумились над возмутительным поведением ветерана.  Теперь Паво стоял над ним и держал меч над головой, готовый воткнуть его в затылок Дентера.  Мышцы его  рук напряглись. Он посмотрел вниз на своего поверженного противника со смесью жалости и презрения.

- Сын гребаного предателя,  -  усмехнулся Дентер, его голос был пронизан ядом.  - Сын трусливого, безвольного…

Паво одним махом опустил меч. Наконечник пронзил шею  Дентера сзади.  Упавший гладиатор на мгновение содрогнулся,  когда лезвие пронзило его позвоночник.  Затем он замер, и судья победно поднял раненую руку Паво.  Толпа взорвалась от радости.

Пыль осела, и Пестум  наслаждался  спокойным,  бархатным ночным небом,  когда  охранники из местных казарм сопроводили  Макрона в импровизированный лазарет.  Теперь Арена опустела, так как болельщики бросились в таверны и бордели, чтобы отпраздновать местную победу над ненавистными соперниками из Помпеи.  Судя по всему, город стал относительно мирным, и Макрон  испытал большое облегчение, избежав бунта.  В его представлении варвары, жаждущие  крови, были одним делом, но воюющие римляне беспокоили его больше.  Запах смерти пропитал коридор, ведущий к лазарету.  Как заплесневелый сыр, подумал оптион.  Еще одно напоминание о том, почему он любой ценой избегал полевых госпиталей.

Он нашел  Паво лежащим на соломенной циновке, погруженным в свои мысли и уставившимся в потолок.  Его правое плечо было перевязано санитаром.  Миски с окровавленной водой и подносы с использованными хирургическими инструментами - вот все, что осталось от дневной работы, к большому облегчению Макрона.  Паво обернулся при виде входящего в лазарет солдата и слабо улыбнулся сквозь пульсирующую боль в ране.

-  Значит, в конце концов все обошлось,  -  произнес  Макрон .  Он пытался казаться веселым, но слова выходили усталыми и плоскими. Он сам испытал облегчение от того, что избежал ужасной смерти от рук имперского секретаря и его помощника.

“Бои гладиаторов намного труднее смотреть, когда от исхода зависит твоя собственная жизнь”,  -  подумал Макрон.

- О да, -  ответил Паво притворно-веселым тоном.  -  Честно говоря, я не знаю, почему я ворчу  на несчастную жизни гладиатора.   Мине  нужно  было только предотвратить массовые беспорядки и грабежи,  спасти шкуры парочки имперских крыс и помочь освободить семью друга, которой грозит продажа в рабство.  Если бы не это, все прошло бы очень легко.

- Ну ладно, парень, тебе  было немного не по себе, -  признал Макрон . -  Но у твоей  победы есть и светлая сторона.

Паво склонил голову в сторону  оптиона:  -  Действительно?  И, что же это такое? - холодно спросил он. - Вельможи  Пестума могут сегодня спокойно спать в своих кроватях, благодаря тому, что их сограждане не разграбили весь город?  Или, может быть, мне следует отпраздновать тот факт, что Паллас и Мурена сбежали,  доставив Императору  огромное огорчение, позволив вспыхнуть беспорядкам на мероприятии, которое он оплатил?

Что-то в выражении лица оптиона заинтриговало Паво.  Макрон  скрестил руки на груди: -  Есть еще одна новость, парень.  Ты больше не гладиатор дома Гурджеса.

Паво нахмурился:  - О чем ты говоришь?

- Он поставил целое состояние на победу  Дентера сегодня.  -   Макрон  покачал головой и усмехнулся. -  Заключил сделку с каким-то дельцом по имени Карбо.  Гурджес  потерял все. Он банкрот.   Ему пришлось продать своих гладиаторов, чтобы оплатить  все свои долги.

- Слава богам…  -  сказал Паво, закрывая глаза.  Его триумф не был напрасным.  Получив новые доходы от поражения  Дентера,   Карбо освободит  Клодию и мальчиков.  А поскольку лудус был распущен, и только многообещающие гладиаторы  имели какую-либо ценность при перепродаже, был даже шанс,  что Букко все-таки воссоединится со своей семьей.   На лице Паво уже была готова  появиться улыбка,  когда у него  в голове мелькнула другая мысль.  Он открыл глаза и вздернул подбородок, глядя на Макрон.

- Но если гладиаторов продали  -  кому теперь принадлежу я?

-  Нам,  -  сказал хитрый голос позади них.

Макрон  и Паво повернули головы и увидели Мурену, стоящую у входа в лазарет.  Паво почувствовал, как напряглись его мышцы на груди, и он попытался сесть на соломенную циновку, чтобы противостоять имперскому помощнику, но его рана вспыхнула, и он снова откинулся назад, морщась от боли.

- О чем ты говоришь?  -   Макрон  рявкнул на Мурену.