Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге

Уже в течение долгого времени мне не доводилось спать с такими удобствами и так сладко, как в эту ночь в губернаторском доме.

Утром, тотчас после чаю, я пошёл к командующему войсками, которого вчера не застал дома. Служащие управления, видевшие меня вчера, до переодевания, сегодня меня не узнали. Генерал Голицын принял меня очень любезно. Обо всём расспросил, дал денег и распорядился о выдаче мне бесплатных путевых документов до Тобольска. У командующего войсками в это время находился член суда Сергеев, производивший тогда дознание об убийстве царской семьи. Он попросил меня побеседовать с ним. Когда я согласился, он позвал к себе обедать. После обеда до самого вечера я давал показания, и вследствие этого у начальника тюрьмы опять побывать не пришлось. Кончив допрашивать, Сергеев просил меня прийти и завтра, но я отказался, говоря, что хочу поехать в Тобольск, поскорее повидаться со своей семьёй. Он оставлял меня, обещал дать квартиру и содержание. Я отказался.

– В таком случае, если вы не хотите остаться, я сам к вам приеду или вас вызову, – сказал Сергеев. – Согласны? Вы даёте подробные показания, Чемодуров же, который жил здесь, как будто неохотно показывал, – добавил он.

После допроса я поехал к начальнику тюрьмы. Он встретил меня весьма радушно и просил остаться у него заночевать. Я, поблагодарив его, с ним распрощался. Зашёл к доктору Деревенко, недолго у него побыл, выпил стакан чаю – и на вокзал. Железнодорожное движение ещё не было вполне налажено: поддерживалось товаропассажирскими поездами. Хотя билеты были выданы классные, но сесть пришлось в товарный вагон, грязный, с навозом на полу. Было холодно, а на мне вместо пальто был надет дождевик. Через три станции прицепили классные вагоны, и я перешёл туда. В вагонах было достаточно тепло. Утром на одной из станций я хорошо закусил. Буфет был полон кушаний, да и угостили меня с большей предупредительностью, чем во время поездки, в качестве беглеца до Екатеринбурга.

В Тюмень поезд пришёл поздно ночью. Извозчик возил меня по всем гостиницам, но места нигде не было. Ночлег нашёл в одной частной квартире у еврея. Утром пошёл на реку удостовериться в том, что навигация окончилась. Я не верил этому известию, но пришлось убедиться в его истине.

Надо было ехать на лошадях. В управлении лошадей дали тотчас же. Обещали прислать ямщика, с которым я могу сговориться относительно времени. Дома я застал гостя, одного из придворных служащих. Меня очень удивило то обстоятельство, что он меня разыскал. Он дал мне адрес сослуживцев: Жильяра, Теглевой, Эрсберг, баронессы Буксгевден. Жили они все вместе. Я пошёл к ним. Они моему приходу очень удивились, так как считали меня расстрелянным. Все они жили очень скудно. Сели обедать. Обед был очень бедный, плохой. О многом мы переговорили. Баронесса Буксгевден заинтересовалась предстоящей мне поездкой. Дала мне в дорогу валенки и доху. Было уже морозно, и я был очень доволен, получив эти вещи.

В Тобольске

Мы распростились, и я потребовал лошадей. На перекладных лошадях благополучно доехал до Тобольска. В Тобольске прежде всего зашёл на монастырское подворье, рассчитывая там получить лошадь для поездки в монастырь, где жила моя семья. Лошадей не оказалось, и я, вдвоём с одной монахиней, пошёл в монастырь. Путь туда показался на этот раз мне коротким – сильно хотелось увидеть близких.

Мои семейные, разумеется, были очень обрадованы. О моём «расстреле» они ничего не слыхали. Игуменья оберегала их от подобных известий. Игуменья распорядилась вытопить баню, и я, помывшийся, пошёл к семье.

В Тобольске жизнь сытая, и в семейном кругу потекла спокойно. До моего приезда семью, оставшуюся без средств, содержал Ивановский монастырь, в котором мы и продолжали жить после моего возвращения.

Через некоторое время я был вызван во Владивосток генералом Ивановым-Рыновым. Были также вызваны Т. Е. Мельник (дочь Е. С. Боткина) и её брат Г. Е. Боткин. Все мы получили даровые прогоны и суточные. Зачем меня вызывали во Владивосток, я не знаю до сих пор. Мельник и Боткин говорили, что хотели быть во Владивостоке со своими близкими (во Владивостоке жил брат покойного Е. С. Боткина), к тому же в Тобольске они чувствовали себя далеко не в безопасности.

Во Владивостоке я жил в поезде генерала Крещатицкого. Ожидал всё время, что выяснится, зачем меня вызывали, но так и не дождался. Многие жители Владивостока зазывали меня к себе и расспрашивали о пережитом. Этим всё и ограничивалось. Время идёт, но мне никто не объясняет, зачем меня вызвали и чего от меня хотят. Так продолжалось около месяца. Решил ехать назад, к семье. Но не знаю, каким способом это моё намерение осуществить. На моё счастье, в Омск шёл экстренный поезд английской миссии.