Претерпевшие до конца. Том 1

– Презираете, я знаю. Может, и справедливо… Одно меня утешает: кажется, одно доброе дело я невольно сделала… Если б я тогда не оттолкнула от себя Сергея, то он бы погиб. А вы совсем другое дело. Я очень рада, что он с вами. Поверьте, я говорю это искренне…

Лара осеклась, так как в кухню заглянул сам Серёжа, ободрившийся и оживившийся. Он искоса, чуть смущённо посмотрел на жену и обратился к гостье:

– Не хотите ли вы немного прогуляться по бульвару, Лара? Сегодня, кажется, чудный день…

Лидия нарочно не поворачивала головы, погрузившись в отмывание тарелок и незаметно покусывая губу.

– Я обещала помочь здесь… – пробормотала в ответ Лара.

– О, не тревожьтесь! – подала голос Лидия. – Вы же гостья в этом доме! Гуляйте, дышите воздухом, а с посудой мне поможет Тая.

Она не оставила своего занятия, пока оживлённый голос мужа не затих на лестнице, а затем медленно вытерла распаренные руки о передник, опустилась на стул и взглянула на подоспевшую Таю:

– Ну, как? Слышала? «Сегодня, кажется, чудный день!» Слышала ли ты, моя девочка, чтобы Сергей Игнатьевич хоть раз предложил мне прогуляться по бульвару? Правильно… И не услышишь. Потому что я для него всегда была кем угодно – другом, матерью его детей, сиделкой, но только не возлюбленной. А красивые слова, Тая, говорят только возлюбленным. А мне так всегда хотелось, чтобы и мне такие слова, такие взгляды адресовались. Понимаешь ли ты меня?

Девочка стояла перед ней неподвижно, сутулясь, не зная, куда деть не привыкшие к бездействию руки, молчала, но слушала с неподдельным вниманием. Лидия подумала, что она совсем выросла из своего старенького платья, и пора бы пошить ей что-то новое, а заодно обучить, наконец, держать себя, как пристало взрослой молодой девушке, ничуть не лишённой привлекательности несмотря на худобу.

– Впрочем, всё это блажь! Своего положения я не поменяю ни на какие слова… Сергей Игнатьевич человек слабый, увлекающийся. Он быстро вспыхивает, но и угасает столь же быстро. Я допускаю, что он может даже сойтись с другой женщиной, поддавшись страсти, но он никогда не оставит меня. Потому что ни одна женщина не сможет заботиться о нём, как я, относиться к нему с таким бесконечным терпением…

– Я бы смогла! – неожиданно горячо сказала Тая. – Он ведь такой… – глаза её засветились, – хороший, добрый…

Лидия с любопытством посмотрела на неё. Да, пора справить ей новое платье и заняться её манерами… По виду ребёнок она, а внутри вон какой бесёнок сидит уже. Она бы смогла – вот тебе и раз…

– Я рада слышать это, Тая. Значит, будет, кому позаботиться о нём, если я разболеюсь. Он ведь один не справится…

– Бог с вами, Лидия Аристарховна! – всполошилась Тая. – Что это вы говорите такое? Я глупость сболтнула, простите. Вы же знаете, я глупая, и язык у меня глупый…

– Ты не сказала ничего глупого и не должна оправдываться, – Лидия поднялась. – Сергей Игнатьевич спас тебе жизнь, и странно было бы, если бы ты относилась к нему иначе. А меня прости. Не следовало мне пускаться в такие откровения. Закончи здесь всё, будь добра. А я прилягу.

– Да-да, Лидия Аристарховна, отдыхайте! – закивала девочка.

Лидия снова окинула её оценивающим взглядом, каким не смотрела прежде. А ведь этот дичок года через два может чудной розой обернуться. Худощава она, но какая фигурка ладненькая, какая талия осиная – любое платье на ней прекрасно сидеть будет. И это личико с глазами испуганной белки, и косы, густые, тёмные… Знать бы, что за мысли бродят в этой очаровательной и, судя по всему, слишком романтической для жестокого века головке. А, в сущности, не так и загадочны они. Довольно ко взглядам её присмотреться. Ведь собачонкой она на благодетеля своего смотрит. И только ли благодарность в том? Только ли привязанность детская?..

Глава 6. Парастас

– Любовь и ревность благая не знают безысходных положений; они способны оживить камень, а вера в бессмертие души сбрасывает могильную плиту как с самого покойника, так и с наших сердец. И прежде чем Батюшка воскреснет при Втором пришествии Иисуса Христа, он уже воскрес в наших сердцах…