Претор (СИ)

И, одновременно с этим, работали в поте лица. То есть, внимательнейшим образом вглядывались в «репортаж» из гостиной Всеславы Ярославовны, изучали информационные блоки над каждой отдельно взятой гостьей дочери Императора, расписывали роли и… потихоньку наливались злостью. Почему? Да потому, что женщина, срочно вызванная к отцу, оставила вместо себя сына и будущую невестку, а стайка из двенадцати представительниц влиятельнейших аристократических родов Российской Империи воспользовалась представившейся возможностью и начала гнобить эту парочку!

Нет, опускаться до прямых оскорблений, естественно, никто не рискнул. Зато практически каждый вопрос или утверждение содержали либо хорошо толково завуалированную издевку, либо грязную двусмысленность. Вот Ларс с Викой и бесились. А заткнуть разошедшихся дворянок не могли. Кстати, не только потому, что не имели морального права, но и из-за катастрофического недостатка опыта в плетении словесных кружев.

В общем, к моменту нашего появления на пороге гостиной влюбленные пребывали на грани срыва. Мы тоже были в бешенстве, но первые мгновения отыгрывали обязательную программу — учтиво поздоровались, дождались завершения взаимных представлений, заняли свободные кресла и отказались от прохладительных напитков. Зато потом Эиру сфокусировала взгляд на лице представительницы рода Крюковых и нанесла пристрелочный удар:

— Инесса Ильинична, заходя в эту гостиную, я услышала последнее предложение вашего монолога. Скажите, а по какой причине вы произнесли слово «принятая» с уничижительной интонацией? Вы считаете переход из рода в род чем-то предосудительным?

Аристократка недовольно поджала нижнюю губу, задрала подбородок и попробовала поставить Медовую Змеюку на место.

Но не на ту напала: очень внимательно выслушав на редкость желчные объяснения, уроженка Империи Солнца изумленно выгнула бровь и посмотрела на Наоки:

— Ты слышала эту, прошу прощения за грубость, бредятину?!

— Как ни забавно в этом признаваться, но да!

— Что вы себе позволяете?! — возмущенно взвыла Крюкова и, по моим ощущениям, собиралась добавить что-то еще, но была перебита. Японочкой. Как-то резко потемневшей взглядом и добавившей в голос закаленной стали:

— Я? Восхищаюсь скудоумием личности, не представляющей из себя ровным счетом ничего, но имеющей наглость злословить на представителей самого заслуженного аристократического рода Белого Союза!

— Самого заслу— …

— Да, вы не ослышались. И это утверждение оспорить невозможно: хотя бы потому, что абсолютно все члены рода Волконских-Шаховых награждены боевыми орденами! Повторю еще раз: у каждого Волконского Шахова имеется хотя бы один боевой орден. Скажу больше: тех, у кого он всего один, можно пересчитать по пальцам одной руки, а абсолютное большинство заслужило по три-четыре и более. Причем заслужило после того, как было принято в род…

— Что далеко ходить? — холодно усмехнулась Эиру и повела рукой, показывая на меня: — У Лютобора Игоревича, наследника главы нашего рода, сидящего напротив вас, орденов аж двенадцать, и четыре из этих двенадцати являются высшими. Валентина Петровна, расположившаяся по левую руку от него, награждена шестью, два из которых являются высшими. У следующей «принятой» — Наоки Кэйташевны, урожденной Сумэраги — орденов «всего» три. У Варвары Львовны восемь. У Ики Раусовны — шесть. У Льва Семеновича — пять. И три — у меня. Кстати, по ордену Мужества четвертой степени имеется и у Ларса Элиасовича, и у Виктории Семеновны. А теперь вопрос: скажите, пожалуйста, какое личное достижение позволяет вам надувать щеки, разевать рот и о чем-либо бредить в нашем присутствии?

Услышав этот вопрос, Инесса Ильинична, и без того задыхавшаяся от унижения, вышла из ступора, вскочила на ноги и рванула, было, к двери. Но была поймана сразу несколькими «замедлялками». Да, Дар имелся и у нее. Но четвертая-пятая ступень ранга ученик против нас в принципе не плясала, поэтому разогнавшаяся женщина начала валиться вперед. Однако за миг до падения была вздернута в вертикальное положение Медовой Змеюкой, не поленившейся воспользоваться скачком, и ни разу не уважительным рывком развернута к нам:

— Куда это вы собрались? Мы оскорблены и ждем извинений. Или, как вариант, вызовов на дуэль…

Крюкова, естественно, извинилась. Хотя нет, не так: мы великодушно изволили принять ее извинения… с четвертой попытки. Так как три первые формулировки забраковали. А после того, как отпустили эту дуру восвояси, Онна-Бугэйся отыграла финальный акт этой трагикомедии — обвела остальных аристократок недобрым взглядом, уставилась в глаза самой уверенной в себе и одарила ее ледяной улыбкой:

— Это было предупреждением. Для всех охамевших куриц, невесть с чего возомнивших себя орлицами. К слову, в следующий раз одними извинениями не обойдетесь — мы считаем, что оскорбления должны смываться кровью, и умеем ее отворять.

— Я — княжна Аргутинская!