Претор (СИ)

«Если верить карте, то стою на пересечении Анфилады Утренней Росы с Коридором Цветущих Лилий. Вернее, не стою, а застрял: мы с Валентиной выглядим настолько подозрительно, что нас собираются отправить на куда более углубленный инструментальный осмотр…»

Жалоба сработала куда жестче, чем я рассчитывал — от силы секунд через тридцать здоровяк нервно сглотнул, «поплыл» взглядом, выслушал чей-то монолог, сглотнул и… превратился в живое воплощение внимательности, предупредительности и заботы! Кстати, одними извинениями не обошелся — проводил нас до покоев Императрицы-Матери сквознячком, то есть, без каких-либо задержек на аналогичных постах, и сдал с рук на руки старшей фрейлине. Ну, а последняя «была в настроении». В смысле, приветливо поздоровалась, сообщила, что Мирослава Михайловна вот-вот подойдет, проводила нас в ее гардеробную, к слову, оказавшейся не одной комнатой, а целым комплексом помещений, и завела в относительно небольшой будуар.

Пока выясняла, что мы будем пить, на пороге нарисовалась Волконская, пожелала нам доброго дня, попросила Валю приложить ее обновлением, от всей души поблагодарила и обратилась к фрейлине:

— Люсь, меня нет ни для кого. Ступай…

Дождавшись щелчка дверного замка, собственноручно активировала стационарную «глушилку», с моей помощью опустилась в кресло, повела рукой, предлагая нам усаживаться напротив, и поймала мой взгляд:

— Как я понимаю, вы, наконец, поднялись на третью ступень?

Я подтвердил. И полностью развернул ауру. На всякий случай.

Женщина удовлетворенно кивнула, поздравила с этим достижением и посерьезнела:

— Честно говоря, я не в курсе, в каком классе современная молодежь углубленно изучает анатомию, поэтому изложу нужную тему очень коротко и предельно понятно. Итак, у человеческого организма есть вполне конкретный срок годности — большинство клеток простецов умирает после пятидесяти-пятидесяти двух делений, а клетки Одаренных выдерживают от шестидесяти пяти до девяноста. При этом предел количества делений зависит только от уровня развития ядра, а целительские воздействия не меняют ровным счетом ничего. Говоря иными словами, как бы добросовестно ни исцеляли условного Архимага, лет в сто пятьдесят-сто шестьдесят он доживет до естественного предела, а затем, фактически, сгорит. Ибо взрывное угасание организма длится всего месяц-полтора. Единственный способ отодвинуть предел — обнулить «счетчик деления» клеток с помощью соответствующих заклинаний Физиков-Молниевиков. Насколько мне известно, таких заклинаний было создано как минимум шесть. Идентичны они или нет, я, естественно, не знаю: видела трехмерную схему того, которое передается от отца к сыну в роду Волконских, и слышала, что плетения, созданные в Персии и в Британии, вроде как, давно утрачены. Впрочем, это мелочи. Главное, что удлинить жизнь в принципе реально и, по непроверенной статистике, один Физик-Молниевик из восьми-девяти, развившись до ранга Архимаг, обретает кондиции, позволяющие пользоваться этим плетением!

Я задумчиво потер подбородок, заметил во взгляде государыни что-то вроде ожидания, включил голову и додумался, что она нас проверяет. Поэтому дал стандартную клятву Даром о нераспространении информации, подождал, пока Валя сделает то же самое, и задал вопрос, ответ на который беспокоил сильнее всего:

— А сколько лет Амару Этэ-Инти?

Волконская понимающе ухмыльнулась:

— В декабре исполнится сто тридцать два. Так что вы, можно сказать, его последняя надежда.

— Так, стоп: если ему сто тридцать два, и он является двоюродным братом правящего Императора, то сколько лет последнему?

— Сто девять. И его пока не припекает.

В этот момент заговорила Валя:

— Мирослава Михайловна, скажите, пожалуйста, а есть хоть какие-то доказательства того, что это заклинание именно обнуляет счетчик делений, а не отодвигает срок жизни, скажем, на десять или двадцать лет?

— Толковый вопрос, однако… — вздохнула государыня

и… отрицательно помотала головой: — К сожалению, нет: ни один из Волконских, омоложенных нашим единственным по-настоящему сильным Физиком-Молниевиком, не умер своей смертью, а самый старший ушел из жизни в возрасте ста девяноста шести лет. Приблизительно та же картина наблюдалась и у наших союзников: самый старший Сумэраги был отравлен в возрасте ста восьмидесяти семи лет, Аль Сауда удавили в двести два, а Этэ-Инти отрубили голову двести девять. Тем не менее, факт остается фактом — и они, и все остальные «счастливчики» до последних дней жили полноценной жизнью…

— … и дико бесили наследников, рвущихся к власти! — неожиданно для самого себя ляпнул я.