Преторианец

Макрон сдвинулся назад и осторожно перекинул ноги через стену, а потом начал спускаться вниз. Он попытался нащупать вырубленные в стене выемки, но никак не мог их найти. Руки уже устали держать тело на весу, и Макрон, глубоко вдохнув, спрыгнул в переулок. Приземлился он неудачно и тяжело свалился на спину, больно ударившись о землю задницей и ушибив спину.

– Мать твою!

Он с трудом поднялся на ноги, потёр ушибленную спину и пошёл дальше в глубь переулка, где, по его расчётам, должны были находиться помещения рабов. Пока вечеринка в саду в полном разгаре, есть шанс, что кое-кто из сопровождения гостей может дожидаться своих господ в помещениях для рабов, которые всегда располагаются в самых дальних концах роскошных домовладений, но достаточно близко, чтобы рабы всегда были под рукой у своих хозяев. Вскоре переулок закончился, и тут до Макрона донеслись совсем другие звуки. Тихие разговоры, приглушённые голоса, совсем не похожие на весёлую болтовню гостей в саду. Макрон одёрнул плащ, чтобы скрыть висящий на поясе меч, а потом заглянул за угол стены. Там была более широкая улица, проходящая между двух рядов красивых зданий. И конечно, впереди виднелись распахнутые ворота, ведущие к задней части дома, освещённые мигающим пламенем факелов, установленных в железных держалках по обе их стороны. Рядом стояли несколько носилок, а носильщики сидели, сгорбившись, возле стены, закутавшись в плащи и стараясь согреться в ожидании хозяев. У ворот стояли двое мощных мужиков с дубинками.

Переведя дыхание, Макрон вышел на улицу и смело двинулся прямо к воротам. Один из стражей смотрел на него без особого интереса. Макрон поднял руку в знак приветствия.

– Добрый вечер! – Он заставил себя улыбнуться. – У вас тут вечеринка, что ли?

Страж выступил вперёд и поднял дубинку, положив её толстый конец себе на левую ладонь.

– А ты кто такой? И зачем тебе это знать?

Макрон ещё больше сократил расстояние между ними и остановился, нахмурившись:

– Ты что-то не слишком дружелюбен, приятель. Я просто интересуюсь.

Лицо сторожа сохраняло прежнее бесстрастное выражение.

– Я спросил, кто ты такой и зачем тебе это нужно знать?

– Что ж, имеешь право знать. – Макрон пожал плечами и ткнул себя пальцем в грудь: – Марк Фабий Феликс меня зовут. Я личный телохранитель некоего Ауфидия Катония Суперба, который ухитрился удрать из родительского дома, чтобы повеселиться с друзьями на какой-то вечеринке на Квиринале. И любящий папаша послал меня, бедного, отыскать этого юного Ауфидия и отвести домой. Ну, так он тут?

– Понятия не имею, – равнодушно ответил сторож. – Да и наплевать мне.

– Ну-ну, только не надо со мной таким тоном, приятель! – Макрон постарался, чтобы это было сказано обиженным тоном. – Это мне нужно злиться, я всю вторую половину дня и весь вечер шляюсь по этим проклятым улицам. И это единственная вечеринка, на которую я пока что наткнулся, так что окажи любезность и помоги мне забрать этого парнишку домой.

– Ничего не выйдет, приятель, – ответил сторож, чуть улыбнувшись. – Злись, не злись, но ничего не выйдет.

– Злиться? – У Макрона широко раскрылись глаза. – Ну, это совсем ни к чему. Я ж просто делаю своё дело. И почему бы тебе не сходить к своему хозяину, как его там зовут, и не узнать, здесь мой парень или нет? Ну, сделай это для меня, а?

– Я не твой раб, – проворчал сторож. – И не стану никуда бегать по твоим делам. Да и хозяин мой не терпит, когда его беспокоят посреди вечеринки.

– Такой чувствительный и раздражительный? – сочувственно осведомился Макрон.

В глазах стража мелькнуло беспокойство. Он прищёлкнул языком:

– Да нет, Сенека приличный хозяин. Это всё та баба, его приятельница… Настоящая сука! Если кто-то помешает ей веселиться, она велит ему шкуру со спины спустить. За ней не заржавеет… И Сенека так и сделает. Он её как собачка слушается.

– Ну, круто тут у вас! – покрутил головой Макрон. Потом склонил голову набок, словно раздумывая. – Ну ладно. Хватит с меня. Скажу хозяину, что никакой вечеринки не засёк.

– Ага, так оно для всех нас лучше будет, – сказал сторож с облегчением. Но потом его лицо снова приняло суровое выражение, и он помахал своей дубинкой: – Ну всё, ступай своей дорогой.

Макрон кивнул и отступил назад, на середину мостовой, повернулся и пошёл прочь. Он миновал ещё два дома, обойдя их сзади, прежде чем вернуться в переулок, где его дожидался Катон.

– Ну, выяснил что-нибудь? – спросил Катон.

– Достаточно. – Макрон улыбнулся. – Дом принадлежит воспитателю юного Нерона.

– Сенеке? – Катон глубоко вздохнул.

– Ага. И вот ещё что: среди гостей я засёк жену императора.

– Ты видел её? Неужели?

Макрон рассказал, как ему удалось взобраться на стену и как он потом побеседовал со сторожем.

– Ну, кажется, это снимает все подозрения насчёт связи Луркона с Освободителями, – заметил Катон. – Агриппина и те, кто её поддерживает, не более обрадуются возвращению республиканских порядков, чем сам Клавдий.

– Если только Луркон не шпион Освободителей, – предположил Макрон.

– Тогда почему Синий желает, чтобы его убили?