Преторианец

Она все еще держала Годвина под руку.

— Не знаю. Наверное…. Нет, не был он свиньей. Вовсе нет. Он верил, что делает то, что должно быть сделано. А теперь он просто еще один павший англичанин. Господи, какая долгая война.

— Все-таки это было ужасно мило с его стороны.

Годвин изумленно взглянул на свою жену.

— Насчет Чарли, — пояснила она. — Наш сын будет учиться в Итоне.

— Да, Итон много значил для Монка.

— Не тревожься, милый. Не будь таким грустным. Это все война. Во время войны все летит к черту, а потом война кончается…

— И приходится собирать все заново.

— Именно так, дорогой мой.

Луна освещала серьезное румяное лицо Дэвидсона. Он был похож мальчика-певчего. «Безукоризненно английское лицо, — подумал Годвин. — Если бы не левое ухо. Кто-то оторвал ему мочку уха». Дэвидсон протянул руку, чтобы помочь им взобраться в кабину.

Поймав взгляд Годвина, он замер, коснулся поврежденного уха. Начал заливаться краской, смущенно улыбнулся.

— Той ночью в тумане, сэр…

Он выглядел совсем мальчиком.

— Да?

— Мне страшно жаль, сэр. Это была ужасная ошибка.

— Извини за ухо, сынок.

— Я сам виноват, сэр. Мне не следовало там быть. И все равно мне с вами не тягаться.

— Понимаю. Никаких обид. Война — это ад, сынок.

— Благодарю вас, сэр, — сказал Дэвидсон. — Миссис Годвин, — сказал он, усаживая Сциллу в кабине.

Сцилла улыбнулась мужу.

— Мистер Годвин, — тихо сказала она.