Преторианцы

– А мы будем переодеваться в козлов, как это принято в Греции во время дионисий? – спросил уже совсем хмельной возничий Прокул. – Я родился на Крите, вырос в Аргосе, некоторое время жил на острове Кос. Я много раз участвовал в дионисиях! И утверждаю, что самыми лучшими сортами будут признаны вина с Коса, Крита и Хиоса!

– Только одно вино, Прокул! Только одно! – задорно напомнил ему Дидий Юлиан.

Ливия шепнула мужу, что ему надо стараться не пить каждое предложенное вино, а внимательно следить за гостями. Когда кто-то из них окажется совсем пьян, его можно будет разговорить. Александр кивнул жене и поцеловал ее. Фалернское кружило ему голову. Он чувствовал себя прекрасно! Это место за столом Дидия Юлиана казалось таким уютным и как будто специально созданным для него. Александр уже ловил на себе призывный взгляд двух девушек-сестер, пришедших сюда вместе со своим братом – молодым сенатором. Одна из них, глядя на него, уже потрогала свою грудь под низким вырезом туники. Всадник Луций Марин выпил с ним за здоровье императора, Анния Корнифиция осведомилась у него, как себя чувствует Пертинакс, и высказала пожелание встретиться с ним во дворце. Марин, ничуть не ревнуя Корнифицию из-за ее интереса к бывшему любовнику, обмолвился Александру, что он один из немногих, кто с радостью встретил решение императора о понижении в претуре тех, кто купил должность у Коммода. А еще Марин похвалился великолепной повозкой, приобретенной на распродаже вещей Коммода, и несколькими потрясающе дорогими ожерельями, которые теперь намерен подарить Аннии Корнифиции. Возничий Прокул интересовался у Александра, не знает ли он, когда Пертинакс возобновит бега в Большом цирке. На что Александр многозначительно отвечал, что император уже обдумывает новые празднества и уж в День Рождения Рима весь народ узнает, справедливо ли обвиняют его в скупости. Александр, конечно, врал, ведь он не знал ничего, но это было не важно. Он так или иначе находился в центре внимания патрициев и расценивал это как шаг к блестящему будущему. Под действием вина Александру все казалось просто. Еще немного – и он дознается, откуда пошел слух об убийстве Коммода, и в результате щедрость Пертинакса – дело решенное.

Если Александр все больше расслаблялся, то Ливия, наоборот, напрягалась. Вопреки обещанию, муж сразу же начал пить первый принесенный кубок – сладкое вино с острова Лесбос. Мессала не сводил с нее влюбленного взгляда, и когда она взяла со стола финик, он специально протянул руку, как будто бы тоже за фиником, и коснулся ее пальцев своими пальцами. Ливию словно обожгло.

– За восхитительным сладким и томным, как стихи Сафо, вином Лесбоса, дорогие гости, предлагаю вам терпкое, возможно, даже суровое, как нравы наших славных предков, массикское вино Кампании! – воскликнул Дидий Юлиан, и первым пригубил из кубка, поданного рабом.

Манлия Скантилла смотрела на попойку крайне неодобрительно. Сколько превосходного вина тратилось впустую! Завтра половина из гостей не будут помнить, что с ними было и, конечно, гостеприимность сенатора Юлиана также потонет в их помраченном сознании. Манлия потихоньку пыталась образумить мужа, но он только отмахивался от нее, а когда принесли цекубское вино, так и вовсе встал и за руку выпроводил ее из экседры. За матерью ушла Дидия Клара – ей было неприятно находиться в пьяном обществе.

«Освежающим, словно воздух юности» назвал белое цекубское вино с собственного виноградника Дидий Юлиан. Гости дружно принялись пить. Переевший фазанов и форели Корнелий Репетин несколько испортил «воздух юности», громко рыгнув. Он тут же извинился перед всеми. Но плохо переваренной птице и рыбе в его желудке не очень понравилось купаться в цекубском, и они дружно попросились выйти. Чтобы отвлечь гостей от неприятных проделок своего будущего зятя, пока рабы спешно убирали за ним, Дидий Юлиан предложил пить вино с острова Кос, отличающееся своим знаменитым солоноватым вкусом.

– Словно кровь Посейдона! – наградил вино, ударившийся в эпитеты, гостеприимный хозяин.

Скорость, которую набирала попойка, неблагоприятно отразилась не только на Корнелии Репетине. Многие гости, еще кое-как державшиеся на ногах, выползали из-за стола к рабам, стоявшим позади с приготовленными тазами и, освободив желудок и мочевой пузырь от излишков, возвращались обратно.

Знаменитое косское вино добавило огонька в давно тлевший костер в голове Александра. Он подумал, что самое время начать расспросы. Тем более, что неожиданно прекративший пение Элий стал беседовать с сенатором Секстом Капиталином, известным своей немногословностью, скрытностью, но также и привычкой собирать разные слухи, разговоры, чьи-то склоки и записывать их якобы для потомков. Пользовался его записями и Коммод, причем с весьма печальными последствиями для тех, о ком там было написано.