Превосходство этажерок (СИ)

Еще одна рота была вынуждена довольствоваться наименее изношенными пушками, снятыми с окончательно разбитых или же ожидающих своей очереди на ремонт машин. И вот как-то так вышло, что когда пришел черед получать вооружение первым российским танкам, ничего достойного в закромах родины уже более не имелось. Лишь небольшое количество револьверных 37-мм и 47-мм пушек Гочкиса, да горные орудия образца 1883 года, все еще оставались доступны для всех желающих. А все по той причине, что продемонстрировавшие превосходные боевые возможности отечественные аэропланы заставили задуматься высокое начальство о скорейшем устройстве противовоздушной обороны крупнейших городов, крепостей и важнейших объектов, не дожидаясь появления у противника аналогичных машин.

Как результат, сперва со складов ИВВФ исчезли три сотни 47-мм пушек противоминного калибра, что были получены от флота еще до войны. Благо родные для них станки Меллера, после небольшой доработки, очень удачно подходили для ведения зенитного огня. Затем на Обуховский, Пермский, Путиловский и Металлический заводы для переделки в зенитки в срочном порядке направили почти две с половиной сотни 57-мм орудий разных систем — все, что относительно недавно были сняты с вооружения кораблей и батарей береговой обороны. Причем данный факт позволил стране и армии сохранить не менее половины этих пушек, не дав им погибнуть в грандиозном взрыве, что 5 ноября 1914 года прогремел в крепости Брест-Литовска. Ведь изначально именно туда планировали направить немалую часть 57-мм орудий. Но даже без учета, фактически, спасенного самим проведением вооружения и боеприпасов, ущерб вышел немалый. Тысячи тонн боеприпасов и свыше сотни полевых пушек погибли в пламени разгоревшегося пожара, не говоря уже о людских потерях. Тогда же оказались уничтожены два десятка батальонных орудий, срочно потребовавшихся армии для борьбы со станковыми пулеметами противника и на изготовление которых были отданы почти все остававшиеся в наличии 47-мм пушки Гочкиса.

Конечно, никто не запрещал установить на технику 63,5-мм горные пушки образца 1883 года. Но имелось три немаловажных причины полностью перечеркивавших возможность развития такого хода событий. Первая состояла в том, что снаряды этого орудия подходили для аналогичного творения Барановского и большей частью уже давно были отгружены в арсеналы для переснаряжения возвращаемых с фронта гильз, ведь возрождать производство унитаров к устаревшим артиллерийским системам, никто не собирался, а тратились они тысячами штук.

Вторая причина также относилась к снаряду. Точнее к заряду. Он был картузным! Испугавшиеся в свое время внедренных Барановским новшеств, убеленные сединами генералы ГАУ пожелали вернуться к раздельному заряжанию, да к тому же сэкономить на отказе от гильз. Что, как показал дальнейших ход развития артиллерии, являлось шагом назад в военном деле и выкидыванием на ветер очередных миллионов рублей. Для будущих же танкистов картузное заряжание являлось весьма прискорбным с точки зрения выживаемости экипажа. Ведь малейшая искра, попавшая на ничем не прикрытый картуз, могла в одно мгновение превратить боевое отделение машины в аналог печи крематория.

Третьей же причиной отказа от применения горного орудия стало отсутствие у него системы гашения отдачи. А разрабатывать и производить таковую с нуля, не было, ни времени, ни возможности, ни желания. Все вместе это привело к появлению на вооружении самоходных артиллерийских установок орудия, о котором прежде даже не задумывались, не смотря на тот факт, что оно полностью отвечало требованиям, предъявляемым к пушке бронетехники, да к тому же имелось в солидных количествах, при этом, не будучи востребованным на фронте. Дело оставалось за малым — уговорить армейское начальство слегка ослабить защиту крепостей, да как-то умудриться укрепить короткий ствол 57-мм капонирной пушки Норденфельда на легком откидном бортовом станке от 47-мм пушки Гочкиса. И ведь уговорили!