Превосходство Пробужденного. Том 3

— Приветствую, сильных мира сего, — легкий кивок. — Возможно, вы сделаете вид, что не знаете меня, но вы точно знаете мою супругу, которую вы дружно окружили, — обвожу кунаем всех сидящих. — А я теперь знаю каждого из вас, что для меня совсем не честь. Но я пришел не знакомиться, я пришел попросить вас передать пару слов глупцам, которые хотят попробовать использовать Аннету Гвидиче или других моих подопечных, чтобы как-то повлиять на исход поединка. Скажите им, — спокойный голос становится еще тише, я слегка улыбаюсь, говорю чуть ли не с нежностью. — что одной вилкой они не отделаются. Я вырву этим наглецам языки, выколю глаза, отрежу уши с корнем и надрежу двигательные нервы.

Элита пялится на меня. Моргает. Моргает еще. Я не дожидаюсь, пока мне вякнут что-нибудь едкое. Препираться с мастерами ораторами у меня нет желания. Так можно весь бой пропустить. Пусть как хотят, так и реагируют на мои слова. Между собой они, конечно, посмеются, поприкалываются, но я уверен… Каждый из них для себя все взвесит и поставит небольшую галочку в голове. И галочка эта будет расти в зависимости от того, как я поставлю себя в бою. Если Патрик будет таскать меня за уши по Яме, и его подчиненные поймут, что у меня нет шансов, то… Аннете может не поздоровиться.

Патрик предупреждал меня, что мое поражение будет очень унизительным. И как еще можно меня унизить, кроме поражения? Клубом, подчинёнными… женой.

Если я покажу слабость в Яме, то этим сразу же станут пользоваться. Бой для меня начнется не только в Яме. Он будет везде. Даже на трибунах, где в заложниках держат еще многих, кроме Аннеты.

Еще на входе, я заметил, что многие из моих людей окружены личностями, которых я не знаю. Кевин, Лика, несколько особо ярых беляков. Рядом с ними сидят незримые стражи, готовые начать действовать. Вот только что они смогут сделать…

Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Не успеваю отойти подальше, как за спиной слышатся овации. Особенно четкие, выделяющиеся среди гула толпы и криков.

Предчувствие надвигающего кабздеца обостряется. Я не почувствовал там, за шайкой элиты никого. Даже не слышал.

Оборачиваюсь.

Позади элиты, в тенях, на кожаных диванчиках сидят двое. Заместитель директора и человек в белом неопределенного возраста. Казалось, что белое в нем абсолютно все. Начиная от обуви и смокинга, заканчивая длинными волосами и крашеными ногтями.

— Вы можете себя выделить в толпе, это точно.

Очень тяжело описать этот голос. Он будто благоухает сладостным пафосом и режет змеиными иглами одновременно. При этом тяжело представить более умиротворенную и спокойную ритмику.

Присматриваюсь. У дивана трость. Единственное, что не белое, а наоборот — черное, как самая густая подземная гниль Варгона. Навершие из дерева. Голова какой-то птицы. Орла? Ястреба?

Не отвечаю, смотрю на заместителя директора. Он смотрит на меня… и резко двигает глазами вправо-влево, что может означать лишь «не нарывайся».

Не больно-то и хотелось. Неизвестные люди в белом вызывают у меня настороженность. Это не выращенные деньгами и властью сопляки, называющие себя элитой общества.

Слегка кланяюсь:

— Я предпочел бы в ней затеряться, хм… простите, не узнаю вас в тенях.

— В тенях… — будто пробует на вкус слова неизвестный. — Имя мое сэр Монтано Эдвайс. Я дядя того, с кем вам придется вступить в неравный бой.

Замечаю, что «элита» заметно нервничает от каждого слова, произнесенного за их спинами Монтаной. Жду продолжения диалога.

И дожидаюсь:

— Скажите, а ваши предупреждения направлены на всех или только вот на этих? — трость взлетает в воздух мгновенно, указывает на кучку Вальтов.

Должен признать. Сдержать трепет перед странной атмосферой тяжело в теле мальчишки. Я бы не отказался расправить плечи своим настоящим телом перед этим… человеком. Интересное чувство. Будто я неофит, впервые увидевший мастерство магистра. А ведь ничего не произошло. Этот Монтано просто… сидит.

Заместитель директора поднимает бокал, и я замечаю мелкую дрожь в его руке. Видимо, он тоже это видит и быстро опускает бокал обратно, скрещивает руки в замок на животе:

— Удивлен вашей заинтересованностью в Константине Кибе, сэр Монтано. Хотя, как и этим поединком. Вряд ли вы увидите что-то стоящее внимание Магнара.

Лицо Монтано Эдвайса скрыто тенями. Я не могу увидеть его выражения:

— Прошу вас, Георгий Александрович, давайте без этих титулов. Не они делают человека человеком, это точно. Правду я говорю, Юлиан?

Мулат, с которым у нас была короткая перепалка, резко встает, разворачивается, низко кланяется:

— Всенепременно, Магнар Монтано! Простите, если разочаровал!

— Что ты. О каком разочаровании речь? Я твое имя узнал только две минуты назад, случайно подслушав, это точно. Ты мне совершенно безразличен, Юлиан. Сядь.

Побледневший Юлиан садится с таким видом, словно хочет провалиться под трибуну.

Чувствую… Что-то знакомое исходящее от Магнара…

Вот теперь, наверное, бледнею уже я.

Не может быть…

Это же… эфир? Не сумма?..