Превращение

Я не видел никаких скал, но мама вдруг вылезла из воды и взобралась на камень. Я взобрался следом. Она бросила свою ношу в такую большую кучу кедрового луба, которую можно было натаскать лишь за несколько рейсов.

– Где остальные? – спросил я, оглядываясь по сторонам. – Что мы здесь делаем?

Мама глубоко вздохнула:

– Аран, я решила, что ты прав. Ты должен быть на Пике во время обряда, и я сделаю всё, чтобы ты добрался туда. Мы отправимся туда вместе.

– Вместе? – спросил я, не смея себя обнадёживать. Она кивнула. – Правда?

– Правда, – ответила она. И просияла, подобно лучу света, пробившемуся сквозь туман. У меня словно камень с души свалился. Я запрокинул голову и разразился радостным смехом, «брызнувшим», словно китовый фонтан. Потом, широко раскинув руки, закружился на месте, всё быстрее и быстрее, пока не упал в воду.

Выбравшись, я начал отряхивать воду с волос.

– А где остальные? – теперь уже мной овладело нетерпение. – Как тебе удалось уговорить Мойру? Ты рыкнула на неё? Я буду очень быстро плыть, я вас совсем не задержу, я…

– Видишь ли… – мамина улыбка слегка померкла. – Нам понадобится больше времени, поэтому мы с тобой отправимся одни.

Я проигнорировал укол разочарования. Это неважно, ведь я попаду на обряд.

– Нам надо подготовиться, – мама поискала что-то в куче и вытащила зубами толстую верёвку из луба. Подобно моим верёвочкам, она была так же перекручена и переплетена, однако толще и крепче. Чтобы сплести её, маме явно приходилось сбрасывать шкуру, и это весьма меня удивило, ведь она практически перестала превращаться.

Мама обмотала верёвку вокруг моей ладони.

– В моих руках это получается менее ловко, чем у тебя, – будет быстрее, если ты доплетёшь это сам.

Я посмотрел на неё с недоумением:

– Что это?

– Упряжка, – в её голосе послышалось лёгкое раздражение.

– Упряжка?

– Ты затянешь её на мне и будешь держаться за неё, чтобы не свалиться со спины. Эта идея посетила меня, когда ты мастерил ножны, – она кивнула в сторону ножа на моей икре. – Не волнуйся, я объясню, какой длины должна быть верёвка и как соединить детали. Работай живее – завтра рано утром мы отправляемся.

Я всё ещё недоумевал:

– Но мама, я не хочу быть на твоей спине. Я поплыву. Я должен прибыть на праздник самостоятельно – таково правило.

– Правило? – она уткнулась носом в полоски луба, чтобы не смотреть на меня. – Другая ситуация – другие правила. Наш случай не похож на те, что подпадают под правило: на вершину Пика самостоятельно не взбираются новорождённые, слишком старые или слишком больные, – она повернулась на север. – К тому же у тебя нет времени добираться вплавь. Полнолуние через шесть дней. В тюленьем обличье уйдёт три дня. С тобой на спине – пять дней. И придётся спать в открытом океане. Как видишь, нам нужна упряжка.

Мне казалось, что это неправильно, но мама была настроена решительно. И раз уж это единственный для меня способ добраться вовремя…

Я сел рядом с кучей луба и поднял две полоски.

– Тем не менее, – сказала мама, – пусть это останется между нами, хорошо? Остальным лучше не знать о том, что ты будешь добираться туда не самостоятельно.

Я громко сглотнул, а затем взял ещё одну ленту.

Мама одобрительно кивнула.

– Плети в три ленты, покрепче, – сказала она, – вдвое длиннее моего тела.

Какое-то время было слышно лишь биение волн и шелест работы в моих руках. Мама подавала мне ленты, а верёвка становилась всё длиннее. Туман сгущался, обволакивая нас всё больше.

Мама начала напевать. Это был один из моих любимых мотивов истории о сотворении. С самого моего детства мы пересказывали эту историю вместе. Её спокойный голос давал мне понять, что в этом мире царит порядок.

Теперь уже я прошептал:

– Вначале…

Мама улыбнулась и подхватила:

– …была Луна. Она вращалась вокруг сухой пустой планеты под названием Земля.

– И ей было одиноко, – сказал я.

Мама кивнула:

– В глубоком одиночестве Луна вздохнула. Её вздох превратился в музыку – в прекрасную тоскливую песню, и из твёрдой, каменной земли выступили крошечные капли влаги. Они танцевали под её песню.

– Это был лёгкий туман, – сказал я, протягивая руку. Мама передала мне ещё одну кедровую ленту.

– Да, клубившийся туман. Луна запела громче. Капельки становились большими и превратились в дождь, падающий на лицо Земли, – мама повернулась ко мне. – Спой это со мной, Аран, как ты будешь петь на обряде.

Мы запели вместе:

– Да здравствует дождь, благословенный дождь, к бытию порождённый песнью Луны.

– И что тогда сделала Луна? – как всегда, спросила мама.

– Она запела ещё громче.

– Да. И чем громче она пела, тем сильнее лил дождь, до тех пор, пока суша не превратилась в Океан.

Я сделал глубокий вдох, и мы запели:

– Да здравствует океан, великий и серый, к бытию порождённый песнью Луны.

Мы начали слегка раскачиваться из стороны в сторону, так, что верёвка из луба ритмично заколыхалась вместе с нами.