Превращение из бабочки в гусеницу и наоборот

Завтра исполняется пять лет моему старшему мальчику. То есть, этой книге уже больше пяти лет…Думаю, дедушка Лев писал свою «Войну и мир» значительно меньший период времени.

Но наверное его в это время не щипали за ляжки, не выдергивали стул из-под попы, не отключали нетбук от питания, не дохлопывали раскрытой ладошкой по клавиатуре свои мысли в главу. Одновременно удаляя написанный мною текст.

Потому Наташа Ростова прошла свой жизненный путь до смерти ее создателя.

Вот и мне бы дописать свое творение до появления внуков, и, главное, до маразма.

Ждут Елисейкиного засыпания шарики в подъезде, чтобы ночью повиснуть на потолке его комнаты. Ждут спрятанные на шкафу вожделенные поезда с рельсами, ждет нераскрытая бабушкина посылка, полученная неделю назад. Надеюсь, там ничего не стухло и никто не умер.

Только подумала, что именинник уснул и можно вызволять из подъезда шарк, как он нарисоваля собственной персоной со словами: – Только прием.

– Что? – говорю.

– Долго поём… – Чегоооо? – Я научился говорить ТОКОПРИЁМНИК, и пришел об этом тебе сказать.

Ну слава Богу… Я смотрю на этого короткостриженного голубоглазого паренька, и не верю. Что его могло бы не быть. Мне кажется. Его существование должно было быть запланировано Создателем в самом начале. И об этом должны были написать.

Я вспоминаю взросление этих невероятных по величине и цвету глазищ с девчоночьими ресницам на протяжении всей его пока короткой жизни: вот они впервые открылись в роддоме. Вот они смотрят на меня из коляски, вот они просто «съедают» меня в то время. Как его рот съедает мою грудь… Вон они смеются, а вот полны слез… Небесно-голубые глаза моего первенца. Пять лет они со мной рядом: я открываю их поцелуем утром и закрываю так же перед сном.

Мой малыш, мой мальчик, мой маленький мужчина.

Ты держишь дверь каждый раз, когда я захожу с коляской в подъезд, ты бежишь ко мне со счастливой рожицей, когда я прихожу за тобой в детский сад, ты успокаиваешь меня, когда я отрезаю половину пальца новым ножом. Ты удерживаешь тепу, когда я пытаюсь помыться раз в месяц в душе…Ты мой лучший друг, советчик, помощник.

Мой Елисей, Лисюшка, сыночек. я порой кричу на тебя. А потом прошу прощения. Мы ругаемся и тут же миримся. Я чувствую в тебе свой темперамент.

Ты безумно любишь поезда. И я проснулась позавчера в воскресенье в пять утра, в рассветной дымке, от того, что ты стоишь рядом, полностью одетый, рюкзачком за спиной, потому что мы собирались ехать на три вокзала. Собирались. Но не в пять утра… Поехали в пять.

Завтра ты наверняка встанешь тоже в пять, потому что мысль о Дне рождения и о подарках не даст тебе доспать хотя бы до шести. Я не сплю совсем с твоего рождения. но видит Бог, я выдержу еще много.

С днем рождения мой неугомонный паровоз. Пусть будет миллион поездов в твоей жизни. Много путешествий, дружбы и счастья. А я все для этого сделаю. обещаю.

Как деревню стерли с земли

Мы собрались в деревню. Представив себе беззащитную деревню и моего младшего сына, я задумалась.

По-хорошему, для того, чтобы обезопасить Степу в деревне и деревню от Степы. Нужно было действовать согласно следующего плана: Неплохо было бы закупиться замками на унитаз, все кухонные и платяные шкафы, а также на шкафчики в ванной, комод, духовку, стиральную машинку и холодильник.

Нелишним было бы также взять пилу и отпилить ножки у всех стульев, прокладывающих путь к столу, газовой плите и подоконникам.

Не забыть бы закупиться заглушками на все розетки, дырки и Степины орально-сральные отверстия.

Не помешало бы взять километр забора и огородить цветники, клумбы и грядки на участке у бабушки.

Я бы еще перепрятала кур и кота во избежании их гибели.

Но проще Степу оставить дома. Но Степа не хочет. Дом тоже не хочет. А еще не хочет Степина мама видеть дом и прилегающий двор.

В общем, дело за малым: перелицевать деревню и пристегнуть Степу к трактору.

Я согласна на все. Только бы временно не видеть наши дворы, дворы, дворы…

Прогулки и площадки

Клянусь, что если мне завязать глаза и провести меня по микрорайону, где я живу, я не споткнусь, не упаду и не потеряюсь.

Более того я до сантиметра могу указать расположение каждой горки. Качели и песочницы каждого двора. Не открывая глаз.

Я знаю количество песчинок в каждой песочнице, заусенцы на деревянных постройках, и ржавый звук раскачивающихся качелей.

У каждой качели он свой.

Я без труда назову количество шагов от подъезда до магазина, в также количество ползков, бросков, и, впрочем, плевков тоже.

Я знаю из какого окна каким боком. В какое время суток выглянет чей фейс, и с каким выражением. Что он крикнет, фыркнет и крякнет.

Боже, сколько часов прогулок я провела здесь! Прогулок с коляской со спящими детьми, с орущими детьми и взмыленными волосами на голове, хождения раком с начинающими ходить детьми, бегом рысью с научившимися блин уже бегать детьми. И нет просто бегать, а бегать именно туда. Куда нельзя ни в коем случае.