Превращение Локоткова

Так же, серой тяжелой мухой машина вползла обратно в Рябинино и заняла свое прежнее место на стоянке. Он подобрал брошенное тут же хозяйкино ведро, и вернулся домой. «Ты куда это ночь бегал, квантерант?» — с подозрением спросила его Вера Даниловна. Он посмотрел на нее, и что-то новое, не испытываемое прежде, шевельнулось внутри. «Сам не знаю куда», — ответил Валерий Львович, улыбаясь сквозь слезы. Она покачала головой, и сказала только: «Путаник ты, путаник…»

8

После своего путешествия он долго, сумеречно отсыпался. Проснувшись после обеда, долго не мог сосредоточиться, и все водил, водил взглядом от стены на потолок, с потолка — на дверь, на окно. Постепенно привыкал, словно впервые здесь оказался, ко всему окружающему, к звуку шагов в коридорчике. Тело болело, словно измочаленное тяжелыми кулаками. Покряхтывая от слабости, он поднялся и сел на кровати. Захотелось поскорей умыться. Побрел на кухню, но умываться почему-то не стал, а стал смотреть, как Вера Даниловна кормит своего щенка Тобку.

— Какая же ты у меня па-акость, какая мерзость, какая омерзительная гадость, — ласково сюсюкала она, подвигая плошку. Толстый Тобка, сомлев от хозяйского внимания, валился на спину и раскорячивал задние лапки. Сладкая слюнка с черного неба пятнала половичок.

Валерий Львович вяло похлебал супу, и некоторое время еще молча сидел за столом. Очнулся и забеспокоился только, уловив, что Вера Даниловна начала собираться.

— Вы куда?

— Пойду, мало ли дел-то бабьих к вечеру наберется…

Конечно, хозяйке не было большого резона делить вечер с новым жильцом, личностью, как она определила для себя, равнодушной к другим, с чужими глазами. Она ушла, а Локотков горько подумал: вот был рядом с человеком и ушел, и опять один. Только песик с тявканьем скачет по пустой горнице. Что ж, тоже неплохо, тоже живая душа. Смотри, так дойдет и до того, что станешь радоваться и таракану! В памяти всплыло лежащее на дороге собачье тело, и Локотков с силой зажмурился.

Утреннее беспокойство снова проникло в грудь, он поднялся, уронив табуретку и даже не нагнувшись за ней, и спустя малое время уже сбегал с крыльца, одетый.

Через село катился вечер, и на улице было довольно пустынно: люди успели сделать свои дневные дела, устать от них и теперь отдыхали, кроясь за мокрыми темными стенами. Лишь детишки не уставали от своей жизни: младшие — орали и возились, старшие, презрительно их обходя, решали собственные вопросы. Трое ребят стояли возле дома и о чем-то спорили писклявыми ломающимися голосами; в руке у одного был включенный транзистор. Даже и с ними Локотков был непрочь теперь пообщаться, поговорить о том, о сем. Он направился к ним, но ребята, увидав его, быстро снялись и пошли прочь, оглядываясь на него. «Черт с ними, — решил Локотков. — Пойду к речке, может быть, кого-нибудь встречу по дороге туда или обратно». Только — кого он мог встретить? Все ему здесь были чужие. Он быстро пошел вниз, ежась от весеннего холода. Капли влаги, носившиеся в воздухе, осыпали его одежду, лицо и волосы. Несколько человек попались навстречу, и он отступал перед ними с дороги в снег, непонятно робея. Только одна сказала Локоткову: «Здравствуйте!» — и он удивленно посмотрел ей в лицо. Но сказавшая уже миновала его и стала удаляться, — а Валерий Львович бросился за ней; нога его скользнула, сдернулась с тропки, и он шлепнулся на колени, больно ударившись. Верно, вид его, стоящего на четвереньках, был смешон, — девушка, вернувшись к нему, засмеялась и сказала:

— Что же вы, товарищ учитель? Не любите наших узких дорожек? Давайте, давайте руку.

Когда он встал, измазанный и жалкий, она захохотала уже по-настоящему, в голос. Он тоже тихонько подхохатывал.

— Как я узнал вас! — торопливо сказал он. — И куда же вы завезли меня, Таня?

— Заскуча-али! — в голосе шоферши с молоковозки слышалось участие. — Вы не бойтесь, скучать везде можно. У меня здесь — все свои, да и то иногда скучаю.

— Вас и меня нельзя сравнить. Я вот совсем здесь никого не знаю. Нет, я не жалуюсь, это мои дела, только все равно…

— Ну, пойдемте со мной. Вообще я иду к тетке, но вы можете меня проводить.

— Вас мне Бог послал! — проникновенно сказал Локотков, касаясь рукава ее пальто.

— Ну, ну уж, полегче с Богом, — засмеялась Таня. — Вы лучше расскажите, как устроились. У Веры Даниловны живете? Она хорошая, на нее жильцы не жалуются…