Превращения Арсена Люпена

– Он возглавлял шайку бандитов, напавших на скорый поезд.

– Ты с тех пор видел его?

– Да, и его только что отправили в антропометрическую службу. Он все еще там.

– Спасибо, Филипп. Это все, что я хотел узнать.

Повесив телефонный рожок, он воскликнул:

– Вот так-то, моя прекрасная Орели! Попался твой спаситель! Сидит в тюряге! Арестован!

– Я это знала, – произнесла она.

– Она это знала! – расхохотался он. – Но все же она ждала! Ах, как смешно!

Полиция и правосудие поймали его в капкан! Он же болван, тряпка, фитюлька, мыльный пузырь, а она все ждет! Стены тюрьмы падут сами собой! Сторожа пригонят ему авто! И вот поглядите! Он появляется через камин или через крышу!

Вне себя, Марескаль изо всех сил вцепился в плечо девушки и нещадно затряс ее, но она по-прежнему оставалась бесстрастной и холодной.

– Ничего не поделаешь, Орели! Надежды больше нет! Спаситель сдулся. Барон в кутузке. А через час настанет и твоя очередь, красотка моя! Тебя остригут и отправят в тюрьму Сен-Лазар! И ты предстанешь перед судом присяжных! Ах, мошенница. Довольно я наплакался из-за твоих прекрасных зеленых глаз, ведь именно из-за них…

Он не закончил своей речи. Выросший у него за спиной Брежак дрожащими пальцами схватил его за шею. Поступок был совершенно неожиданным. Сразу же после того, как Марескаль положил руку на плечо девушки, Брежак, возмущенный подобным оскорбительным жестом, потихоньку подобрался к комиссару. Марескаль упал под его натиском, и оба мужчины покатились по полу.

Драка была яростная. И один, и другой вкладывали в нее всю ненависть, обостренную отвратительным соперничеством. Марескаль выглядел крепче и сильнее, но Брежака подстегивал рвущийся наружу гнев, так что развязка долго казалась неопределенной.

Орели с ужасом смотрела на них, но не двигалась с места. Обоих она считала своими врагами, оба были ей ненавистны.

В конце концов Марескаль сумел ослабить хватку врага и разжать душившие его руки, а потом попытался дотянуться до кармана и достать свой браунинг. Но Брежак выкрутил ему руку, так что единственное, что удалось Марескалю, – это дунуть в свисток, висевший на цепочке от часов. Раздался пронзительный свист. Брежак удвоил усилия, пытаясь вновь схватить противника за горло. Дверь отворилась. Кто-то вбежал в комнату и бросился к дерущимся. И почти сразу же Марескаль оказался на свободе, а Брежак в десяти сантиметрах от лица увидел дуло револьвера.

– Браво, Совину! – воскликнул Марескаль. – Этот поступок вам зачтется, друг мой.

Он был так зол, что поступил как трус: плюнул в лицо Брежака:

– Негодяй! Бандит! И ты считаешь, что легко отделаешься? Сначала твоя отставка, а уж потом… Министр ее требует… приказ уже у меня в кармане. Тебе осталось только подписать…

Он предъявил документ:

– Твоя отставка и признания Орели, я заранее составил бумагу… Твоя подпись, Орели… Держи, читай… «Признаю, что стала соучастницей преступления, совершенного в скором поезде двадцать шестого апреля, что стреляла в братьев Лубо… признаю, что…» В общем, вся твоя история, изложенная вкратце… Не трудись читать… Подписывай! Не будем терять времени!

Он обмакнул свое перо в чернила и попробовал вложить его в руку девушки.

Медленно отстранив комиссара, она взяла ручку и, не читая, подписала текст, как того и хотел Марескаль. Подпись поставлена. Рука не дрогнула.

– Ах! – радостно выдохнул полицейский. – Дело сделано! Не думал, что все пройдет так быстро. Хорошее начало, Орели. Ты все поняла. А ты, Брежак?

Брежак замотал головой.

– Что? Месье отказывается? Месье считает, что он останется при своей должности? А, быть может, еще и получит повышение? Повышение для отчима преступницы? Ах, как же хороша эта преступница! Может, ты считаешь, что продолжишь приказывать мне, Марескалю? Ошибаешься. Ну и забавный же ты субъект, приятель. Ты что, полагаешь, будто этого скандала недостаточно, чтобы выгнать тебя с работы, и завтра, когда в газетах прочтут об аресте малышки, тебе не придется…

Пальцы Брежака сжали протянутую ему ручку. Прочитав прошение об отставке, он заколебался.

– Подписывайте, месье, – сказала ему Орели.

Он подписал.

– Дело сделано, – повторил Марескаль, убирая в карман оба документа. – Признание и отставка. Моего начальника больше нет, значит место свободно, и оно обещано мне! А когда малышка отправится в тюрьму, я, возможно, постепенно исцелюсь от этой разъедающей меня любви.

Циничные слова, явившие его истинную сущность, сопровождались мстительным смехом.

– Но это еще не все, Брежак, – с ухмылкой обратился он к противнику, – я никогда не бросаю партию на середине, а всегда довожу ее до конца.

Брежак горько улыбнулся:

– Вы хотите зайти еще дальше? Но стоит ли?

– Да, Брежак, еще дальше. Преступления малышки раскрыты, прекрасно. Но разве я могу остановиться на этом?

И он в упор поглядел на Брежака.

– Что вы хотите сказать? – проговорил тот.