Превращения Арсена Люпена

Он протянул ей руку. Она позволила ему пожать свою. Она хотела что-то сказать, поблагодарить его, подтвердить, что доверяет ему… Но сразу поняла всю суетность таких слов и промолчала.

Они тронулись в путь… проехали курорт с горячими источниками и старинную деревушку Руайя.

Часы на церкви показывали половину девятого. Суббота, 15 августа. Под ярким небом высились горы.

Они не обменялись ни единым словом. Но про себя Рауль непрестанно ласково обращался к ней: «Ну как, барышня с зелеными глазами, вы уже перестали меня ненавидеть? Забыли нанесенное вам оскорбление в первые часы нашего знакомства? А сам я настолько уважаю вас, что, находясь совсем рядом, не хочу даже вспоминать об этом. Ну же, улыбнитесь, ведь вы уже привыкли думать обо мне как о вашем добром гении. А доброму гению надо улыбаться».

Она не улыбалась. Но он чувствовал ее близость, ее дружеское расположение.

Автомобиль ехал не более часа. Они обогнули гору Дом и двинулись по довольно узкой тропе на юг, то поднимаясь на холмы, то спускаясь или петляя среди зеленых равнин и темных лесов.

Затем тропа стала совсем узкой и неровной, а местность вокруг сделалась пустынной и засушливой; внезапно тропа оборвалась, и ее сменила дорога, выстланная плитами из вулканической лавы, неровными и растрескавшимися.

– Древняя римская дорога, – пояснил Рауль. – Во Франции нет ни одного старинного уголка, где бы не осталось следов римского владычества, не осталось какой-нибудь дороги Цезаря.

Она не ответила. Неожиданно она стала задумчивой и рассеянной.

Древняя римская дорога постепенно перешла в козью тропу. Подъем оказался трудным. Наконец они выехали на небольшое плато, где расположилась деревенька, выглядевшая заброшенной; на табличке Орели прочла ее название: Жювен. Затем начался лес… потом равнина, неожиданно зеленая и приятная на вид. Потом снова потянулась римская дорога, карабкавшаяся напрямик через холмы, поросшие густой травой. У подножия одного такого высокого холма они остановились. Орели выглядела все более задумчивой. Рауль внимательно наблюдал за девушкой, не спуская с нее глаз.

Преодолев уложенные ступеньками плиты, они добрались до широкой круговой полоски земли, пленявшей свежей растительностью, что подобралась вплотную к высокой каменной стене, которую непогода так и не сумела разрушить; стена уходила вдаль, как вправо, так и влево. В ней виднелась дверь, от которой у Рауля нашелся ключ. Они вошли в нее; поросший яркой зеленой травой холм манил их вверх. Когда они наконец достигли самой вершины, то чуть ниже, в долине, увенчанной короной из скал, увидели озеро, недвижное, словно бы затянутое льдом.

И тут Орели задала вопрос, свидетельствовавший о происходившей в ее головке работе мысли:

– Могу я вас спросить, почему вы привезли меня сюда, а не в какое-нибудь иное место? У вас имеются на то причины? Или это вышло совершенно случайно?

– Да, действительно, зрелище не самое веселое, – произнес Рауль, уходя от прямого ответа, – но все же здесь есть какое-то суровое, ни с чем не сравнимое дикое очарование. Мне сказали, что сюда никогда не заходят туристы. Однако же, как видите, тут можно прокатиться на лодке.

Он подвел ее к старому суденышку, привязанному цепью к колышку. Не говоря ни слова, она ступила внутрь. Рауль взялся за весла, и они медленно поплыли. Вода аспидного цвета отражала не голубизну неба, а скорее мрачную окраску невидимых туч. На концах весел блестели капли, казавшиеся тяжелыми, словно ртуть, и оставалось только удивляться, как лодка могла двигаться по этой воде, так напоминавшей металл. Орели решила окунуть в озеро руку, но тотчас выдернула ее, настолько неприятной и холодной оказалась вода.

– Ох! – сдавленно воскликнула она.

– Что? Что с вами? – спросил Рауль.

– Ничего… вернее… я не знаю…

– Вы встревожены… обеспокоены…

– Обеспокоена, да… меня охватывают какие-то смутные чувства, и они волнуют меня… сбивают с толку. Мне кажется…

– Вам кажется?..

– Я теряюсь с ответом… мне кажется, словно это не я, а кто-то другой… и что рядом со мной не вы, а другой человек. Вы меня понимаете?

– Понимаю, – сказал он, улыбаясь.

– Только не надо мне ничего объяснять, – тихо промолвила она. – От того чувства, что я сейчас испытываю, мне становится дурно, однако же ни за что на свете я бы не хотела, чтобы оно улетучилось.

На дне скального амфитеатра, огороженного высокой стеной, которая имела в окружности пятьсот-шестьсот метров, была впадина, где брал начало узкий канал, скрытый от солнечного света двумя рядами гигантских скал. Путники направились туда. Вокруг становилось все темнее и печальнее. С замиранием сердца Орели разглядывала странного вида камни вокруг: одни походили на присевших на задние лапы львов, другие – на массивные трубы, третьи – на огромных горгулий.

Внезапно, когда они достигли середины этой фантастической теснины, вместе с порывом ветра до них издалека донеслись неясные звуки, прилетевшие тем же самым путем, который прошли они, из мест, покинутых ими чуть более часа назад.