Превращения Арсена Люпена

«В ней есть что-то от Джоконды. Выражение ее лица, которое не сильно меняется, но которое почти невозможно определить, можно назвать как нежно-простодушным, так и жестоко-порочным. В ее взгляде такая опытность, а в неизменной улыбке столько горечи, что вполне можно поверить в ее восьмидесятилетний возраст, на который она намекает. Иногда она достает из кармана зеркальце в золотой оправе, капает на него две капли жидкости из крохотного флакона и, протерев, смотрит на свое отражение. И перед нами снова молодая прелестница!

Когда мы спросили ее об этом чуде, она ответила:

– Это зеркало принадлежало Калиостро. Для тех, кто смотрится в него с верой, время останавливается. Видите, на оборотной стороне выгравирована дата – тысяча семьсот восемьдесят третий год, а дальше следуют четыре строки с четырьмя великими загадками. Эти загадки, которые граф мечтал разгадать, он услышал из уст самой королевы Марии-Антуанетты, и якобы утверждал, что тот, кто найдет на них ответы, станет могущественнее королей.

– Можно ли нам прочитать их? – спросил кто-то.

– Почему нет? Прочитать – не значит разгадать, ведь даже Калиостро не хватило на это времени. Вот они:

In robore fortuna[6].
Надгробие королей Богемии.
Сокровища королей Франции.
Канделябр с семью рожками.

Потом она поговорила с присутствующими, открыв каждому такое, что повергло в изумление всех нас.

Но это было всего лишь вступление, и императрица, отказавшись задать хоть один вопрос, касающийся ее лично, пожелала получить несколько откровений, проясняющих будущее.

– Пусть Ваше Величество соблаговолит слегка дунуть на него, – сказала графиня, протягивая зеркало.

И тут же, рассмотрев облачко пара на его поверхности, прошептала:

– Я вижу грандиозные картины… великую войну этим летом… победу… колонны войск, проходящих сквозь Триумфальную арку… Императора провозглашают Принцем империи[7]».

– Такова переданная нам записка, – продолжал Годфруа д’Этиг, – документ совершенно поразительный, потому что он был опубликован за несколько недель до объявления войны. Кто же эта женщина? Кто эта авантюристка, чьи опасные предсказания, воздействующие на довольно слабый дух несчастной государыни, не могли не сыграть роковую роль в катастрофе тысяча восемьсот семидесятого года? Кто-то – читайте тот же номер «Шаривари» – спросил ее:

«Итак, вы дочь Калиостро, но кто ваша мать?

– Моя мать?! – воскликнула она. – Ищите ее очень высоко, в кругу Калиостро… и даже еще выше… Да, это она… Жозефина де Богарне, будущая супруга Бонапарта, будущая императрица…»

– Полиция Наполеона Третьего не могла бездействовать. В конце июня она представила краткий доклад, написанный по окончании сложного расследования одним из ее лучших агентов. Цитирую:

«Итальянские паспорта синьорины, дата рождения в которых представляется сомнительной, оформлены на Жозефину Пеллегрини-Бальзамо, графиню Калиостро, родившуюся в Палермо 29 июня 1788 года. По приезде в Палермо мне удалось обнаружить старые церковные книги прихода Мортарана, и в одной из них я нашел запись, датированную 29 июня 1788 года, о рождении Жозефины Бальзамо, дочери Жозефа Бальзамо и Жозефины де ля П., французской подданной.