Превратности любви

Анна слышала, как он пошел к себе. В другое время она бы задышала ровнее, успокоилась и постаралась уснуть. Но сегодня лампа у ее изголовья горела, и, закрывая дверь, она убедилась, что свет просачивается в щелки. Чтобы муж заглянул к ней. Ну и ничего подобного. Он увидел, что в гостиной темно, и даже не подумал посмотреть, нет ли света под дверью ее комнаты. Тогда Анна вышла в туалет, нарочно спустила воду, чтобы зашумело, но и это не возымело действия.

Ну и ладно, подумала она. С желанием все равно дело плохо, совсем не хочется заниматься любовью, быть в объятиях человека, которому ты, по большому счету, совсем не нужна. Это выматывает, никаких сил не остается, это убивает желание, разъедает все как ржавчина. Иногда она срывается на него. В выплесках ярости утихает боль, но и желание тоже. А он редко выходит из себя, только всегда мрачный и тоже недоволен жизнью. Он никогда не бывает счастлив, и поди пойми, что его не устраивает. Она слишком устала от всего этого и не желала больше предпринимать серьезных усилий ради любви, они ее убивали.

Она встала, теперь уже стараясь не шуметь, вынула из тумбочки плейер, надела наушники и включила свою любимую песню, после чего снова легла и погасила свет. Песня была о нежности, о доверии друг к другу, о том, как важно иметь рядом человека, которому ты небезразлична.

Анна слушала эту песню только в отсутствие мужа: не то чтобы она боялась открытого неодобрения, просто ей была неприятна его неизменная усмешка – полная менторского превосходства и безграничного снисхождения к ее слабостям. А слова песни предназначались лишь ей одной, и никому больше.

Когда у Ника появился кто-то на стороне, она стала замечать за ужином, как блуждают его глаза, слышала, как он поет наедине с собой, видела, как он улыбается своим мыслям, думая не о ней.

Он по-прежнему был предупредительным, однако начал реже бывать дома, поскольку в его воображаемом доме не она сидела напротив него, не она смеялась его шуткам. Лучше бы он ненавидел ее или оскорблял. Но его, похоже, все устраивало, он продолжал обнимать ее и делился планами на будущее. Единственным, полагала Анна, что он хотел бы поменять, была она.

С тех пор ее жизнь протекала на грани помешательства: одиночество, изнурительная работа, обида обманутой женщины с примесью тревоги перед возможным уходом мужа, бессонные ночи у кроватки простуженного ребенка, срочные вызовы «скорой помощи» в четыре утра, когда ей казалось, что у дочки жар и она задыхается, минуты напряженного ожидания няни перед уходом на работу…

День за днем она чувствовала, что исчезает. Для мужа она уже была не реальностью, а так, чем-то вроде привычной вещи. Анна смотрела на себя в зеркало и видела, что нет в ней больше ничего живого и возбуждающего. Она стала изношенной и серой, словно старый свитер, который и выбросить жалко, и надеть – не наденешь.

Но Анна действительно устала и накануне мало спала, поэтому она вскоре заснула под звуки своей любимой песни, которую даже не дослушала до конца.