Превратности научных идей

Так, в борьбе мнений вокруг темы, в полемике правоверных с неверными постепенно созрели постулаты закона сохранения и превращения энергии. Без этой предварительной проработки появление закона немыслимо. Неуклонно подогревая интерес, идея вечного двигателя стала своего рода идейным двигателем вечного сгорания, подбрасывающим свежие поленья в топки ищущей мысли. По существу, как определил однажды советский академик В. Гинзбург, идея вечного двигателя была научной.

Мы дорожим также мнением академика Б. Раушенбаха, который стоит на еще более радикальной позиции. Для него вечные споры вокруг вечного двигателя — дело не только прошедшего дня. Само решение национальных академий (или похожих органов) не принимать к рассмотрению заявки на изобретение абсолютного двигателя (поскольку это противоречит закону сохранения энергии) представляется ему ошибочным. Наука должна исследовать, доказывать и показывать, а не пресекать и уж, во всяком случае, не издавать запретительных программ, накидывающих узду на исследовательскую активность, куда бы она ни была расходована. Понятно, принцип сохранения энергии никакими конструкциями вечных двигателей не поколебать, но возможны уточнения, выяснение сфер его применения и пересечения с другими физическими принципами. Открылось, например, что этот закон комбинируется с законом сохранения массы, и такое проявление пошло на пользу обоим.

Таким образом, принятие запретных мер по «свержению» закона сохранения ошибочно (ибо, накладывая арест на работы по вечным двигателям, ущемляет научный интерес), но содержание закона сохранения безошибочно. Таков парадокс, которым мы завершаем рассказ об исследованиях в области создания вечного двигателя, чтобы войти в еще более, быть может, парадоксальные области.

Маршрутами ириса

Коснемся совершенно интересных тем иридологии и хиромантии (в современном прочтении — дерматоглифики), так же, а, может быть, еще решительнее объявляемых лжеучениями. Но здесь несколько иная ситуация.

Относительно астрологии, алхимии, идей флогистона и вечного двигателя все ясно, и приговор однозначен: имея оправдания в прошлом, они оборачиваются лженаукой, едва их пытаются вернуть в прежних неограниченных правах. Но не так просто решается вопрос с иридологией и дерматоглификой.

Конечно, и на этой ниве прорастают сомнительные сорта, подвизаются околонаучные силы (впрочем, как и в любой, даже вполне незапятнанной науке). Однако условия для их разгула здесь получше, потому что больше неясности и больше пунктов, нуждающихся в уточнении на основе лабораторной и теоретической работы, поскольку знания усложнились, и наука вышла к тончайшим, деликатным структурам вещества. Собственно, ни у астрономии, ни у других с такою же судьбою научных дисциплин смутных точек практически теперь нет: все либо отошло науке, вобравшей ценные завоевания прежней мысли, либо ушло в отвалы лженауки. А вот в иридологии и дерматоглифике немало расплывчатых пятен, из коих могут вырасти как вполне научные теории, так и околонаучные спекуляции.

Но предъявим наконец «виновников». Иридология зародилась как искусство распознавания болезней по состояниям радужной оболочки глаза. Ирида — слово древнее. Греки нарекли им богиню радуги. Имя богини и взяли для обозначения цветного ободка, окружающего зрачок, назвав его ирисом, а потом еще раз взяли, чтобы выражать искусство диагностики.

Уже египтяне пытались, как повествует извлеченный из саркофага папирус, угадывать болезни по глазам, не измеряя ни пульса, ни частоты дыхания, вообще не предприняв каких-либо обследований. Донеслись сведения, что и в древней Индии, а позднее в средневековой Европе также умели определять болезни по изменению глаз.

Однако все это вплоть до середины XIX столетия находилось на уровне полукустарных упражнений и передавалось изустно от одного умельца к другому в обход научной медицины. И вот наступил буквально взрыв интереса к иридологии.

Венгерский врач И. Пекцели, работавший тогда в хирургическом госпитале, обратил внимание на то, что разным участкам тела и органам соответствуют в радужной оболочке определенные сегменты. Он собрал много фактов, указывающих на такое соответствие, тщательно взвесил их и в 1866 году опубликовал книгу «Открытие в области природы и искусство лечения». В ней и были предложены неслыханные в мировой медицине «топографические» карты распределения по ирису точек, представляющих, по мнению автора, те или иные органы и зоны тела.

Книга вызвала бурю негодования. Последовала масса протестов. Но объявились и поклонники, число которых быстро нарастало и ныне достигло уже десятков тысяч. Зашел вопрос об организационных формах этого движения. Сейчас иридологи сплотились вокруг международной ассоциации, а в 1980 году в Париже провели свой конгресс и в том же году конференцию в Чехословакии. Издается специальный журнал, выходят многие монографии.