Превратности научных идей

И в завершение темы. Дерматоглифику надлежит четко размежевать со всеми темными приемами угадывания по кожным наброскам недугов человека, тем более перепадов его судьбы. По этой линии и проходит водораздел между наукой и лженаукой, спекулирующей на доверчивости людей. Хиромантов, которые добросовестно искали корреляции между кожным ландшафтом и патологиями, не поворачивается слово объявлять лжеучеными. Но едва они смещали нравственные установки, поддавшись соблазну пойти в обсчет, их тут же надо ловить за руку и оттеснять за черту науки, предъявив им обвинение в лжеучености. Тем настоятельнее следует проводить эту линию в отношении тех же современных хиромантов, которые идут на сознательный обман.

Перед нами прошли теории и учения, порой столь сильно окруженные заблуждениями, что попадали в лжеучения. Вместе с тем эти исследования сопровождались усилиями, в которых билась, искала ответа человеческая мысль. Именно здесь и проходила преемственная цепь, благодаря которой мнимая наука спасала настоящую. И хотя лженаука несла массу ненужного, оно было рано или поздно отторгнуто благодаря тщательному последующему отбору, определявшему лицо науки в ее непреходящих значениях.

Но не только это. Мы имеем основания сказать, что все эти астрологи, алхимики и полухимики, все эти хироманты часто забегали вперед и находили решения, которые пришлись ко двору лишь столетия спустя. Оттого, являясь для своих дней неисправимыми мечтателями, они получили поддержку лишь много времени спустя. И то сказать, хотя опережение большое и не достигает сегодняшней цели, оно бьет не мимо цели вообще, но в сторону от текущих усилий.

Опыт лженауки важен не только ее назначением сохранять для потомков подлинные ценности, ставя их на службу познания. История псевдонауки учит еще одному: неверно, просто вредно нечто пресекать, пятнать как недостойное занятий исследователя и ложное только потому, что провозглашаются идеи, отклоняющиеся от нормы знания сегодня.

Нужны не запреты на деятельность, а ее контроль, определяемый мерой эксперимента и наблюдения, с одной стороны, и мерой нравственного поведения, с другой. В таком крупном деле, как наука, издержки неизбежны. У геологов есть заветное правило: то, что ищешь, всегда меньше того, где ищешь. Так и здесь: нужные знания вырастают на площадях, засеянных на больших пространствах и притом далеко не сортовыми семенами.

Можно сказать, знание прошлого ложится уроками в будущее.

Вопрос не праздный. Как уже было отмечено, в последнее время наблюдается буквальный взлет интереса ко многим спорным, непонятным событиям, пока еще не получившим квалифицированного диагноза.

Вот один периферийный факт, однако проявивший себя отнюдь не локальным значением. В 1988 году в Томском политехническом институте под невинным названием «Периодические быстропротекающие явления в окружающей среде» был проведен научный семинар-конференция. Когда расшифровывали, оказалось, что на его заседаниях взяли слово люди, увлеченные исследованием, мягко говоря, странных событий вокруг нас. Здесь сошлись свыше четырехсот человек (среди них 9 академиков и членов-корреспондентов академии, 25 докторов и масса кандидатов наук) из 53 городов Союза. А в 1990 году прошла вторая конференция, еще более представительная.

О чем же речь? Взоры скрестились на многих наблюдениях, обычно не принимаемых «нормальной» наукой. Читатель может называть самое абсурдное и не ошибется. Да, это «летающие тарелки», полтергейст, эффекты филиппинской медицины, телекинез, лозоходство, словом, все, что выпадает из привычного хода вещей и истолкований.

Сплошь да рядом подобные явления характеризуются как нелепости, а людей, ими занимающихся или даже проявляющих к ним интерес, объявляют лжеучеными. Так, периферийный старинно-университетский город Томск оказался одним из центров изучения странных явлений, которые относят к сфере лженауки.

Безусловно, не обходится и без нее. Однако лишь в той мере, в какой изучение необычного сопрягается с подтасовкой данных, предвзятостью вывода или даже обыкновенным пристрастием, что и оборачивается в конечном звене искажением истины. Все это, понятно, идет по разделу лженауки.

Но вместе с тем в этих занятиях определенно добываются сведения, отнюдь не бросовые. Их бы отсортировать, что называется, «отмыть» от нежелательного сопровождения и внести на справедливый суд научного сообщества. Более чем допустимо, что многое из того содержания, которое сегодня третируется как лжеучение, именно и спасает истинное учение, зарытое в сих незрелых формах.

Самоторможение науки

Закон сохранения невежества

Обращение к нравственно-этической норме показало, что бесполезной работу ученого делают не заблуждения, не ереси или абсурды, сколь бы ни были они вздорными, а недобросовестность, подменяющая честный поиск обманом и подтасовками.