Превратности судьбы

Для Малфоя зеленый цвет был цветом глаз. Глаз Гарри Поттера. Драко не забыл, что в зависимости от настроения они могли то сиять, как изумруды, то тускнеть, становясь похожими на нефрит, темнеть малахитом или изображать хризолит. Так что, если учесть количество этого самого зеленого цвета в мире вообще и в поместье в частности, то можно себе представить, как часто Малфой вспоминал «гриффиндорское чудо».

А с чем можно сравнить небо? Кто-то сопоставит его с простором, кто-то - со свободой, для некоторых оно будет символизировать чистоту. Драко Малфой, глядя в высокое небо, снова видел глаза. На этот раз Дэниела Блэка. То яркие и ясные, как в безоблачный день, то густо-синие, но не от ненастья и тяжелых туч, а от воспламеняющей страсти, жгучего желания, которое заставляет видеть сияющий звездопад. И Драко казалось, что он падает в этот глубокий омут, что его затягивает в водоворот, поглощает без остатка. И невозможно отвести взгляд, можно лишь пристально всматриваться во все переливы цвета и настроения, до тех пор, пока не начнет кружиться голова и боль не вопьется острыми когтями в затекшие плечи. И только тогда Малфой скидывал с себя оцепенение и устало опускал голову, понимая, что это всего лишь небо, которое было всегда и будет еще столько же. Просто он никогда не думал, что оно такое...

Как ни странно, еще одной такой вещью, которая вызывала в памяти Драко образ Дэниела, оказался пресловутый миндаль. Сначала Малфой искренне недоумевал, почему этот орех оказывался абсолютно во всех блюдах, начиная от салата и заканчивая мороженым. Но странное щемящее чувство, которое охватывало молодого человека каждый раз, когда он чувствовал запах миндаля, было вызвано явно не настойчивостью домовых эльфов в осваивании нового кулинарного ингредиента.

Миндальные пирожные в карамели прояснили ситуацию. В процессе меланхоличного разгрызания жесткой оболочки с целью побыстрее добраться до вкусной начинки Драко внезапно пришла на ум собственная фраза: «Пялюсь на него, как малолетка на леденец». И тут же все встало на свои места. Малфой вспомнил, что когда впервые увидел Блэка в Косом переулке, на него произвела впечатление не только внешность брюнета, но и исходивший от того едва заметный терпкий запах миндаля.

Однако рекордное первое место по ассоциативным рядам принадлежало, несомненно, кровати. Надо сказать, Малфой попытался избежать этого монстра, маскировавшегося под уютную перину, и провел одну ночь в кресле, после чего с трудом размял затекшие мышцы, в очередной раз вспомнив о массаже, чертыхнулся и сдался на милость победившей мебели.

Драко было более чем достаточно и одного взгляда на постель, но когда он ложился спать, ситуация обострялась до предела - видения обрушивались на него со всей своей силой. Опаляющий кожу шепот, посылающий по телу жаркие волны; жадные губы, которые стараются поцеловать каждый миллиметр пылающего тела; любопытные пальцы, исследующие, ласкающие и царапающие, заставляющие изгибаться им навстречу; прерывистое дыхание, перемежающееся громкими стонами.

- Еще... Ох… Дэн… Пожалуйста! Хочу тебя… Да, да! Глубже… Да! Я… Гааааарриииииии! - хриплый шепот взорвал тишину спальни, и с последним вскриком Драко проснулся и резко сел на кровати. - О, Мерлин! - прошептал он, закрывая лицо руками.

Это был сон, всего лишь сон, почти неотличимый от яви, но тем не менее всего-навсего призрачное отражение некогда существовавшей реальности.

Эти видения преследовали Малфоя каждую ночь, не отступая ни на шаг, ни на минуту не оставляя в покое, возвращаясь снова и снова, заставляя сходить с ума от желания, кричать во весь голос, мечтая почувствовать в своих объятиях податливое горячее тело… И в отчаянии сжимать кулаки, после чего на ладонях появлялись глубокие следы впившихся в кожу ногтей, и почти до крови закусывать губу - от сознания того, что все это лишь сон.

Конечно, на полке в кабинете пылился флакон с Зельем для сна без сновидений, которым можно было воспользоваться в любой момент. Но Драко упорно не хотел этого делать, каждый вечер говоря себе, что это в последний раз, что завтра он обязательно выпьет зелье, но на следующий день так и не находя в себе сил отказаться от пусть глупой, пусть эфемерной, пусть иллюзии. Но так у него хотя бы было ощущение близости с ним.

Драко накинул халат и по привычке устроился в кресле у камина. Огонь исполнял свой древний как мир танец, то разгораясь ярче, то почти потухая. Плавные переходы цвета завораживали: из мрачной черной сердцевины разрастался холодный синий цветок, который сменялся медно-ржавым, затем постепенно становился кроваво-алым, потом маково-красным, ягодно-пурпурным и закатно-багровым.

Языки пламени переплетались в тесном объятии, словно ненасытные любовники после долгой разлуки, лаская нежными прикосновениями, а в следующий момент яростно впиваясь в самое сердце.

- Сердце? При чем тут сердце?