Превратности судьбы (СИ)

Для простого жителя — вполне нормальное явление, но вот для солдата-десантника, вынужденного таскать за собой почти всё своё боевое обмундирование, да ещё и автомат в придачу, который весил почти четыре килограмма, — это было просто мучение. Однако десант — это элита, и им не под стать жаловаться на погодные условия, когда над головами свистят пули, и в любое время то справа, то слева может что-нибудь взорваться и унести с собой одну, а то и две жизни совсем ещё юных, но уже закалившихся в бою ребят.

В это утро отряд из пятнадцати солдат во главе с капитаном Тереховым совершал очередной переход из одного горного селения в другое, патрулируя близлежащие окрестности, состоящие из горных хребтов и стеной стоящих деревьев. Солдаты не понимали, зачем они это делали, но приказ есть приказ, и он не обсуждается!

Они шли уже почти полтора часа — без отдыха, под нещадно палящими лучами солнца. Разведчики, шедшие в нескольких сотнях метров впереди от главного отряда, уже давно не выходили на связь, и это начинало здорово беспокоить капитана Терехова.

— Я же русским языком сказал им: выходить на связь каждые пятнадцать минут! Они уже больше получаса молчат!

— Товарищ капитан, мне кажется, вы зря беспокоитесь. Среди разведчиков младший сержант Шторм — он хорошо знает, что делать.

— То, что вы думаете, рядовой Филин, меня совершенно не волнует, это, во-первых, а, во-вторых, младший сержант Шторм не Бог, а ставить под угрозу целый отряд я не намерен из-за какого-то одного героя, страдающего синдромом Рембо!

Терехов начинал выходить из себя. И дело даже было не в том, что разведчики не связались с ним уже два раза, а в том, что рядовой Филин был прав, и что этому герою с таким необычным синдромом, как назвал его капитан, это в очередной раз сойдёт с рук.

Младший сержант Александр Шторм был лучшим солдатом в отряде Терехова. Он всегда действовал по своему собственному усмотрению, стараясь обходить стороной приказы. По мнению начальства это могло поставить под угрозу жизнь находящихся с ним людей, но почти всегда он оказывался безнаказанным, потому что итог был одним и тем же: приказ был выполнен без потерь и видимых повреждений.

Парень служил восемь месяцев и уже имел звание младшего сержанта. Не каждому солдату удавалось получить его за такое короткое время, но никто из старших офицеров не был против. Он был создан для службы, для десанта: с любым боевым заданием Александр справлялся в два счёта, и порой казалось, что даже пули на поле боя обходили его стороной.

Но, имея такое безупречное настоящее, его прошлое оставляло желать лучшего. У Шторма не было судимостей, однако в его личном деле были пометки с намёком на то, что он имел «богатую и насыщенную приключениями» гражданскую жизнь. Но даже несмотря на это, старшие офицеры были довольны службой младшего сержанта, и они не собирались дарить такого замечательного бойца какой-либо другой воинской части только из-за того, что когда-то в его голове гулял ветер, такой же сильный, как и его фамилия.

— Глаз-1, я — Змей-5, ответьте! Приём! — из рации раздался голос одного из солдат, который находился под командованием младшего сержанта Шторма. — Глаз-1, я — Змей-5. Приём!

— Змей-5, я — Глаз-1, как… — но радист не успел закончить свою фразу, потому что Терехов выхватил рацию и закричал:

— Рядовой Кочетов, я хочу услышать вашего командира! Живо!!!

Наступила тишина, но молчание было недолгим. После секундного глухого шипения раздался голос Шторма:

— Я слушаю, товарищ капитан.

— Ты что о себе возомнил? Вообразил себя великим полководцем???

— Я…

— Молчать! — офицер разошёлся не на шутку. — Я что сказал: выходить на связь каждые пятнадцать минут! Где ты был последние три четверти часа? Я что, должен целый день кричать, чтобы ты соизволил мне ответить?

— Товарищ капитан, я не мог выйти на связь раньше, — послышался спокойный голос Александра.

— Ты не один, Шторм! С тобой люди! И я не собираюсь рисковать солдатами из-за прихотей одного сержантишки, который до сих пор считает себя супер-героем! Ты меня понял? Ещё раз такое повторится…

Но капитан не успел закончить, потому что связь оборвалась, и в рации ничего не было слышно, кроме тихого монотонного похрюкивания.

— Как же я устал от него! А ведь это ещё только начало, — вздохнул Терехов.

После этого колонна солдат, обжигаемая палящими лучами солнца, снова двинулась в путь.

Младший сержант Шторм нарочно прервал связь, чтобы больше не слышать криков своего командира. Он знал, что Терехов ничего не сможет ему сделать, потому что связь оставляла желать лучшего, а в горной местности считалось за счастье, если удавалось поддержать разговор дольше одной или двух минут.

Когда крики капитана Терехова сменились глухим шипением, Шторм отдал рацию рядовому Кочетову.

— Была бы моя воля, после такого я бы до самого вечера не выходил с ним на связь, но не хочется вас подставлять, ребята. Как ты, Кирилл? — обратился он к сидевшему на земле солдату, который тяжело дышал и одной рукой держался за колено правой ноги.

— Уже лучше, товарищ младший сержант, — улыбнулся тот.