Превышение меры обороны

– Ах вон ты про что?! – Мне становилось всё больше не по себе. – Да ведь закрыто дело-то поди. Висяк… Два года прошло. Кто ж тебя пытать теперь станет? кому там у них в ментуре делать нечего?

– Сегодня закрыто, а завтра болтнёт кто-нибудь что-то – и тут же достанут папочку из архива: пожалуйте на доследование. И опять нас тягать станут…

– И что ты предлагаешь?

– А ничего. – Он раздраженно скривился. – Труп надо уничтожить! Чтобы вообще никаких следов. Сжечь! А еще лучше в кислоту его…

– Кислоты никакой не напасешься на коня этого…

– Значит надо достать столько кислоты, сколько нужно! – рассердился Зав.

Не стану описывать подробности: времена стояли коммерческие, всё вокруг покупалось, и уже через неделю в гараже у Зава стояли два пластиковых бочонка серной – сто двадцать литров.

– Вот видишь, как всё просто! – Я даже хлопнул его по спине. – А ты боялся…

– Да-да… – проговорил Завулон возбужденно. – Теперь только корыто какое-то побольше… и местечко укромное. Надо возвращаться к нормальной жизни…

– А может пополам его – и по половинке прямо в бочки? – попытался сострить я.

Зав только покрутил пальцем у виска.

Наконец всё было подготовлено, и, нагрузив на заднее сидение побольше пластиковой пленки, мы уселись в машину и двинулись в сторону Степного.

Я с утра чувствовал себя неважно: трудно дышалось, ныло в груди, перед глазами мелькали темные мушки. Погода менялась: небо заволокло низкими тучами, заморосил дождик, дворники уныло ёрзали по лобовому стеклу, нагоняя сон. На полдороге мы поменялись местами, и Зав вздремнул на пассажирском сидении, а я, наоборот, как-то немного взбодрился.

Наконец мелькнул указатель «Степное». К нашему месту я подъехал на автопилоте, посасывая ментоловую пастилку и стряхивая пепел в приспущенное окошко. Завулон помотал головой и открыл глаза. Машина остановилась.

Уже с обочины было видно, что что-то случилось. Вся земля вокруг была истерзана шинами и тракторными гусеницами. «Кто-то к кювет улетел, вытаскивали всем миром…» – утешил я себя, уже зная наверное, что дело не в этом.

Зав вышел из машины и теперь озирался с видом злобным и напуганным.

– Осторожно, дружок… – проговорил я. – Никаких лишних движений. Быстро придумываем версию, что нам здесь надо.

– Я вижу… – скорбно ответил Зав. – Я тебе говорил. Вот оно и доследование. – Он потер переносицу. – А что если они нас тут ждут?

– Головой не верти, – процедил я. – Стой спокойно. Мы остановились пописать. Давай!

Мы неохотно, с усилием помочились в кювет.

– Я сейчас… – сообщил вдруг Зав, застегивая штаны, и полез в машину.

Из бардачка появился рулон туалетной бумаги. Сжимая его в руках, Зав в два скачка перебрался через кюветную канаву и буром попер в лес. Выглядело это нарочито… слегка нарочито.

– Недолго! – крикнул я ему вслед и помахал рукой.

По логике событий мне следовало закурить – на тот случай, если за нами действительно наблюдают. Впрочем, если это так, то дело наше швах: нас просто задержат и будут бить в допросной, пока мы не сознаемся.

Поэтому я уселся за руль и достал еще одну мятную пастилку. Сердце ныло. Я включил музыку.

Завулон вернулся через четверть часа.

– Ну…

Дышать мне было совсем уже нечем. Небо наливалось свинцом. Приближалась гроза.

– Там никого, – коротко бросил Зав.

– Совсем никого? – бессмысленно переспросил я.

– Вот именно что совсем никого! – разом взорвался подельник. – Мешка нет, всё кругом разрыто. Мы попали, ты понимаешь это?!!

– Не ори, – ответил я миролюбиво. – Еще не попали. Валим отсюда. Они ничего не докажут, если мы сами не спалимся. Два года прошло, Зав! Следов нет. Подозревать некого. Даже допроса не будет…

– Твоими бы устами… – устало процедил Зав. – А валить надо мухой. Если нас здесь кто-то заметит – мы попали уже точно. И допроса не надо будет…

Он повалился на сидение, я утопил газ – и через полчаса мы уже въезжали в пригород, объехав огородами пост ГАИ, чтобы не угодить под камеры наблюдения. Хотя кто его знает нынче, где не стоят эти камеры?

Доследование действительно было. Каким образом останки выплыли из болота, мне неизвестно, но в школу к нам снова приходил опер, листал бумаги, чего-то выспрашивал. Мы делали недоуменные лица – ну разве упомнишь всех учащихся за два года? Да их тысяча…

Потом нас вызвали в милицию подписывать бумаги о закрытии дела, дескать что мы ничего более не можем сообщить. Мы подписали почти не читая, и нас вполне дружелюбно выпустили. Было ясно, что висяк так и останется висяком и заниматься разложившимся телом никому неохота. Пожалуй, и сон мой теперь может наладиться. Нету следов! Если конечно не считать спецмешка из школы. Ну так этого добра везде навалом.

– А ты действительно хотел мне тогда свернуть шею? – спросил я Зава на следующий день.

– Если честно, братан… – он неприязненно пожевал губами. – Я бы и сейчас тебе ее охотно свернул. Но это уже будет другая история. Без обид…

– Да… – рассеянно промычал я. – Другая. Нам бы с этой-то как-то отвязаться… Уехать, что ли, в отпуск надолго? Как ты?

– Только не вместе, родной… – хмуро проговорил Завулон. – Не взыщи…