— Сидит на дереве, и сам одеревенел. Совсем оглох. Зову, зову… — Я не сразу сообразил, что эти слова адресованы мне.
— Здравствуй, Нина.
— Что-нибудь узнал новое?
— Да. Послушай, у тебя нет знакомых в налоговой полиции? Надо проследить деятельность одного ТОО.
— У меня подруга — Татьяна — работает то ли в налоговой полиции, то ли в аудиторской службе. Сам с ней и поговоришь. А сейчас мне пора домой. Ты идешь или остаёшься?
— Ещё посижу. Дома душно.
Лабораторное оборудование в университетах примерно на полвека старше аналогичного в исследовательских институтах, поэтому работать на нем приходилось гораздо реже, чем его ремонтировать. Гидравлический пресс, у которого я тщетно пытался отрегулировать обратный клапан, иногда работал, а иногда, вместо этого, выплескивал масло в окружающих, будто в него одновременно вселились ишак и верблюд.
— Здрасьте, — увлекшись работой, я не заметил, как вошла Марина. Её не тронутое загаром лицо словно озаряло тускло освещенную лабораторию. Я сделал шаг в её сторону и тут же замер, как парализованный, осознав, что мои руки до локтей вымазаны машинным маслом.
— Компьютер для Вас что-то выудил, — она показала мне пару листов бумаги.
— У меня руки грязные. Положи на стол, а в моей куртке в левом кармане…
— Ой, спасибо, — обнаружив «Сникерс», она искренне обрадовалась и тотчас ушла.
Я взглянул на распечатку. Понять что-либо было невозможно. Какие-то странные физические показатели и их численные значения: «Вероятность образования структуры двойников — 1 х 10 (-6). Порог дезориентации кристаллографических осей — 5 (град.),» и тому подобное. Ребус, который выдал компьютер, только испортил настроение. Желание заниматься прессом пропало. Я оставил его в разобранном виде и, вымыв руки, пошел в парк.
— Познакомься, моя подруга Татьяна и, Наташенька — её дочка, — Нина подвела меня к женщине, загоравшей у пруда, вместе с девочкой лет пяти, игравшей с Барби.
Пожалуй, я не помню, чтобы в последнее время внешний вид женщины произвел на меня столь сильное впечатление. Татьяна была весьма полноватой блондинкой. Но её полнота не имела ничего отталкивающего, а, наоборот, притягивала и заинтриговывала. Может быть оттого, что в её фигуре уживались какие-то несовместимые черты, так широкие бедра контрастировали с относительно стройной талией; полные руки — с длинными и, по-своему изящными пальцами; крупные, сильные икры — с тонкими лодыжками. Это создавало редкую гармонию, но желание созерцать всю фигуру целиком иногда отступало перед соблазном задержать взор на отдельных частях тела.
— Вы что-то хотели узнать для Нины? — Татьяна заговорила первой.
— Нужна информация о деятельности «Чудо-бур». Это в Люберцах, под Москвой, — сказал я, думая совсем о другом. Я разглядывал редкую форму бедер, у которых самая широкая часть находилась не на уровне ягодиц, а сантиметров на десять ниже. Но почему-то в моём сознании Татьяна рисовалась не в строгом закрытом купальнике, в котором она была, а в каком-то кружевном белье, в сетчатых чулках со швом. Я не мог отделаться от ощущения, что уже видел её в самых интимных ситуациях.
— Ай, бюстгальтер не застегивается! — Звонкий голос Татьяниной дочки разорвал пляжную тишину. Все невольно обернулись и смотрели на девочку, которая не смогла справиться с застежкой у Барби.
— Ты уже взрослая девочка и должна книжки читать, а ты всё в куклы играешь. Ты, наверное, и букв-то не знаешь, — обратился я к Наташе.
— Знаю, знаю! — Кричала она в ответ.
— Наташенька умеет читать, а осенью пойдет в гимназию на подготовительный, — вступилась за дочь Татьяна.
— Ты, наверное, знаешь неправильные буквы, — сказал я девочке с наигранной строгостью.
— Нет, правильные! — Бойцовская доля злости сверкнула на Наташенькином лице.
— Хорошо. На что похожа буква «эн»? — Я приступил к шуточному экзамену.
— На лесенку.
— Раз похожа на лесенку, значит это буква «эль», «лэ-э», — сказав это, я увидел, как у ребёнка открылся рот, но сказать она ничего не смогла, поэтому я продолжил, — А букву «а» ты знаешь?
— Знаю. — Девочка начертила букву на песке.
— Вот и неправильно. Арбуз — на букву «а»?
— Да. — Согласился не догадавшийся о моем коварстве ребёнок.
— Но ведь арбуз круглый, значит и буква «а» должна быть круглой. Или надо писать «Орбуз».
— Надо писать: «А-а-арбуз»! «А-а-арбуз»! — Девочка принялась бить меня куклой по голове. Хорошо, что это был не деревянный Буратино.
— Наташенька, дай взрослым поговорить. — Татьяна констатировала окончание зашедших в тупик дебатов.
Я повернулся к Татьяне и внезапно понял происхождение моих вульгарных фантазий. Она была очень похожа на одну известную порнозвезду. Фамилии я вспомнить не мог, но название одного из фильмов с её участием всплыло в сознании — «Трансанал».
— Мне Нина говорила, что Вы пишите фантастику и детективы, — ко мне обратилась Татьяна.
— А конкретно о чем Вы хотели меня спросить?
— Я хотела узнать, как можно сочинить что-нибудь новое, если все сюжеты уже обсосаны со всех сторон?