Презент для певицы

Он демонстративно выдохнул. Через открытый рот пошел пар. Такой, который бывает только в стужу. Но несмотря на холодный северный ветер, мелкий дождь и повышенную влажность, народ высыпал на главную площадь города.

От холода людей не спасали осенние пальто, кожаные куртки и высоко поднятые воротники.

Ветер без особого труда забирался внутрь через рукава, обхватывал шеи своими ледяными руками, причем рук ему хватало на всех.

Митинг был организован лидерами профсоюзов. К нему долго готовились и, наконец, получив разрешение, собрали рабочих всех крупных заводов Тарасова. Всему этому предшествовали забастовки на рабочих местах, голодовки и акции протеста. Люди были недовольны невыплатой зарплаты — задержка уже превышала полгода, — а также ее уровнем, не сочетающимся с уровнем стоимости потребительской корзины.

И все эти шесть месяцев — полное игнорирование властями требований рабочих, отсутствие более или менее правдивой информации в выпусках местных новостей.

— Скоро вы там? Ну чего возитесь? — уже возмущенно прогремел Скоровский. Журналист, устав ждать, нервно передернул плечами.

Оператор, не обращая внимания на его реплики, искал нужный ракурс. Выбрал, наконец, подходящий и остановился на нем.

— Готово! Можно начинать, — крикнул он.

— Да что вы, я ведь могу еще подождать.

Мне не впервой, — ехидно заметил Скоровский. — Какой непрофессионализм, — добавил, еле сдерживая себя.

— Рома', поправь пробор — немножко пригладь волосы на правую сторону, — пытаясь успокоить его, сказала Юля, ассистент оператора.

Он что-то буркнул себе под нос и коснулся своих волос цвета воронова крыла. Этому замечанию он не мог не придать значения. Черная шевелюра как нельзя лучше дополняла весь его облик. Смуглая кожа, правильные черты лица, нос — немного широковат и с горбинкой. А черные глаза, от которых сходили с ума все женщины, когда-либо работавшие с ним, идеально гармонировали со смоляными волосами.

— Хватит прохлаждаться, — решительно заявил Роман Скоровский. — Нужно работать, а то и так много времени потеряли.

— Не знаю как ты, Рома, я уже давно готов.

Словно пионер, — возразил ему оператор.

— Сегодня он что-то не в духе, — шепнула на ухо своему начальнику ассистентка Юля.

— Сегодня двадцать пятое октября, — начал Скоровский. — Начало Великой Октябрьской социалистической революции по старому стилю. На площади собрались на митинг люди в поддержку своих прав. Рабочие самых известных заводов города, предприятий, когда-то составлявших гордость всей страны. Горячие и эмоциональные выступления лидеров профсоюзов могут разжечь патриотические чувства, но согреть людей от холода у них вряд ли получится…

На сколоченном впопыхах помосте, напоминавшем платформу, с трибуны раздавались агитационные возгласы представителей профсоюзов, отдельных рабочих и лидеров стачечных комитетов. Ораторы быстро сменяли друг друга, отделываясь лишь плакатными лозунгами, но ничего конкретного не предлагалось. Толпа откликалась звучным эхом, то одобряя выступавшего, то напрочь с ним не соглашаясь.

Для обеспечения и поддержания порядка было выделено пять автобусов с ОМОНом, два — с курсантами училища МВД имени Дзержинского и около пятнадцати оперативных машин — с сотрудниками из прилегающих к площади участков милиции. Они с трудом сдерживали массы людей, разлившиеся, словно горный поток, на огромную территорию. Скверик у площади был забит до отказа. Милиция даже снимала смельчаков с деревьев. Один из митингующих попытался залезть на памятник героям революции, но был буквально за ногу свергнут со своего пьедестала и препровожден в отделение.

За происходящим с любопытством и со всем своим бронзовым вниманием наблюдал дедушка Ленин, указующий своим оттопыренным пальцем в вечность, в бесконечность со знаком минус; да еще вечный огонь у того самого монумента защитникам завоеваний Октября; да серое, пасмурное небо, все в свинцовых тучах, набухших от переизбытка влаги.

Вдруг толпа забурлила, послышались отдельные возгласы, раздались аплодисменты, и на трибуну поднялся мужчина лет пятидесяти, чуть повыше среднего роста, крупного телосложения. Он был невероятно широк в плечах, а руки у него были могучие, как у сталевара или шахтера. Лицо, словно высеченное из цельного куска гранита; тяжелые надбровные дуги как бы загоняли глаза глубоко внутрь. Его еще долго бы приветствовали, если бы он не поднял руку.

В одно мгновение шум стих, и в наступившей столь молниеносно тишине раздался голос, усиленный мощной аппаратурой — динамики были установлены по всему периметру площади.

— Камеру на него, быстро. Снимай, Паша, снимай, — приказал своему оператору Скоровский, а потом стал комментировать выступление.

— Уважаемые телезрители, сейчас вы наблюдаете, можно с уверенностью сказать, кульминацию всего происходящего здесь, выдающегося и, по-видимому, надолго запомнящегося события. Речь держит представитель националрабочей партии в нашей губернии Блаженов Виктор Михайлович. Он не так давно вступил в предвыборную борьбу за место в областной думе.