Прежде чем их повесят

– Он уже возвращается на восток, ему некогда было даже сжечь мертвых. Он направляется в Дармиум, чтобы осадить город и повесить этого безумца Кабриана на городской стене. Потом, может быть, наконец настанут мирные времена.

Байяз безрадостно усмехнулся.

– Ты хоть помнишь, на что похожи мирные времена?

– Ты удивишься, если узнаешь, сколько всего я помню. – Выпуклые глаза Захаруса уставились на Байяза. – Но расскажи мне, что происходит в большом мире? Как там Юлвей?

– Наблюдает, как всегда.

– А как поживает другой наш брат, позор семьи, великий пророк Кхалюль?

Лицо Байяза стало жестким.

– Его мощь растет. Он переходит к действиям. Чувствует, что его время пришло.

– И ты хочешь остановить его, разумеется?

– А что еще мне остается?

– Хм… Когда я в последний раз слышал о нем, Кхалюль был на Юге, однако твой путь лежит к западу. Не заблудился ли ты, брат? В этой стороне нет ничего, кроме развалин прошлого.

– В прошлом скрыта сила.

– Сила? Ха! Ты нисколько не изменился… Странная у тебя компания, Байяз. Ну, с молодым Малахусом Ки мы, конечно же, знакомы. Как твои дела, собиратель историй? – обратился он к ученику. – Как твои дела, говорун? Хорошо ли мой брат обращается с тобой?

Ки все так же сидел в повозке, сгорбившись.

– Неплохо.

– Неплохо? И это все? Похоже, ты уже научился помалкивать! Как тебе удалось обучить его этому, Байяз? У меня не получилось.

Байяз глядел на Ки, сдвинув брови.

– Мне даже не пришлось стараться.

– Ну-ну. Как говорил Иувин, «главные уроки человек учит сам»? – Захарус обратил взгляд на Ферро, и все его птицы разом повернули головы вместе с ним. – Смотрю, ты привел с собой кое-что необычное.

– У нее кровь.

– Но нужен еще и тот, кто умеет разговаривать с духами.

– Он может. – Байяз кивнул на Девятипалого. Верзила возился со своим седлом и поднял голову в явном замешательстве.

– Он? – Захарус нахмурился.

Много гнева, подумала Ферро, а еще какая-то печаль, и даже страх. Птицы на его плечах, голове и кончике посоха вытянулись, расправили крылья, захлопали ими и разразились хриплыми криками.

– Послушай меня, брат, послушай, пока еще не слишком поздно. Брось эту глупую затею. Я пойду с тобой против Кхалюля. Я встану вместе с тобой и Юлвеем. Мы будем втроем, вместе, как в Старые времена, когда мы восстали против Делателя. Все маги вместе. Я помогу тебе.

Воцарилось молчание. По лицу Байяза расходились жесткие морщины.

– Ты поможешь мне? Если бы ты предложил мне помощь давным-давно, когда пал Делатель, когда я умолял тебя об этом! Тогда нам, возможно, удалось бы уничтожить распространяемое Кхалюлем безумие, пока оно не пустило корни. Теперь же весь Юг кишит едоками, которые считают мир своей игрушкой и плюют на завет нашего учителя! Нас троих, боюсь, недостаточно. И что тогда? Сумеешь ли ты оторвать Конейл от ее книг? Или разыскать тот камень, под который заползла Леру, среди всех камней Земного круга? Или вернуть Карнольта из-за бескрайнего океана, а Сломанного Зуба и Ансельми из страны мертвых? Все маги вместе, говоришь! – Губы Байяза скривились в насмешливой гримасе. – Время прошло, брат. Этот корабль уплыл давным-давно и без нас, он никогда не повернет назад!

– Понимаю! – прошипел Захарус, еще сильнее выпучив усеянные красными прожилками глаза. – Ну а если ты найдешь то, что ищешь, что потом? Неужели ты полагаешь, что сможешь его контролировать? Неужели ты смеешь думать, что тебе по силам то, чего не сумели Гластрод, Канедиас и сам Иувин?

– Их ошибки сделали меня мудрее.

– Едва ли! Ты накажешь одно преступление, совершив еще более тяжкое!

Тонкие губы и ввалившиеся щеки Байяза обрисовались еще резче. Ни печали, ни страха – только гнев, огромный гнев.

– Не я затеял эту войну, брат! Кто нарушил Второй закон? Кто во имя своего тщеславия обратил в рабство половину Юга?

– Мы все сыграли свою роль, и ты больше остальных. Странно, почему я помню то, что ты предпочитаешь забыть. Как ты постоянно ссорился с Кхалюлем. Как Иувин решил отделить тебя от остальных. Как ты разыскал Делателя и убедил его открыть тебе свои тайны. – Захарус засмеялся хрипло и отрывисто, а птицы закаркали и загоготали вместе с ним, – Осмелюсь предположить, что он не собирался при этом отдавать тебе свою дочь. Не так ли, Байяз? Ты помнишь дочь Делателя? Толомею? В твоей памяти есть место для нее?

Глаза Байяза холодно блеснули.

– Возможно, вина действительно лежит на мне, – прошептал он. – Тогда и решение должно быть моим…

– Ты думаешь, Эус провозгласил Первый закон из прихоти? Думаешь, Иувин поместил эту вещь на самый край мира, потому что она безопасна? Это… это зло!

– Зло? – презрительно фыркнул Байяз. – Слово для детей. Его используют невежды, когда говорят о тех, кто с ними не согласен. Я думал, мы переросли это много веков назад.

– Но риск…

– Я решил. – В голосе Байяза звучал металл, и он был остро заточен. – Я обдумывал это многие годы. Ты сказал все, что хотел сказать, Захарус, но ты не предложил мне иного выбора. Попробуй остановить меня или уйди с дороги.

– Значит, ничего не изменилось…