Прежде чем их повесят

Старик был карикатурно дряхлым: фигура, съежившаяся под роскошной парадной мантией, словно сушеная слива в ворсистой кожуре. Его руки зябко дрожали, несмотря на жару, а на голове сияла лысина в обрамлении нескольких белых прядок. Он прищурил на Глокту слабые слезящиеся глаза.

– Что он сказал? – Лорд-губернатор растерянно повел взглядом вокруг себя. – Кто этот человек?

Генерал Виссбрук наклонился к нему так близко, что его губы почти коснулись уха старика.

– Наставник Глокта, ваша милость! Прислали взамен Давуста!

– Глокта? Глокта? А куда, черт побери, подевался Давуст?

Никто не потрудился ему ответить.

– Я Корстен дан Вюрмс. – Сын лорда-губернатора выговорил собственное имя, словно магическое заклинание, и протянул Глокте руку так, будто она была бесценным даром.

Он небрежно раскинулся на стуле – светловолосый и красивый, загорелый, сияющий здоровьем, настолько же атлетически гибкий и сильный, насколько его отец был дряхлым и немощным.

«Я уже презираю его».

– Как я понимаю, вы когда-то были неплохим фехтовальщиком. – Вюрмс с глумливой ухмылкой оглядел Глокту сверху донизу. – Я тоже фехтую, но здесь нет никого, кто мог бы стать моим партнером. Может, как-нибудь устроим встречу?

«Я бы с радостью, ублюдок. Если бы была цела моя нога, я бы выпотрошил тебя так, что ты и глазом не успел бы моргнуть».

– Да, я действительно раньше фехтовал, но, увы, пришлось бросить. Здоровье не позволяет. – Глокта ответил Вюрмсу своей беззубой улыбкой. – Впрочем, смею предположить, я мог бы дать вам несколько подсказок, если вы так горите желанием усовершенствовать ваше искусство.

Услышав это, Вюрмс нахмурился, но Глокта уже двигался дальше.

– А вы, должно быть, хаддиш Кадия?

Хаддиш был высокий и стройный мужчина с длинной шеей и усталыми глазами. На нем было свободное белое одеяние и простой белый тюрбан на голове.

«На вид он не богаче любого другого туземца из Нижнего города, но в нем явно чувствуется величие».

– Я Кадия, и я был избран народом Дагоски, чтобы говорить от их имени. Но я больше не зову себя хаддишем. Жрец без храма – не жрец.

– Сколько можно слушать про этот ваш храм? – заныл Вюрмс.

– Боюсь, вам придется об этом слушать, пока я сижу в этом совете. – Кадия снова перевел взгляд на Глокту. – Так, значит, у нас в городе новый инквизитор? Новый демон. Новый вестник смертей. Ваши дела меня нисколько не интересуют, палач.

Глокта улыбнулся.

«Сам признается, что ненавидит инквизицию, даже не увидев моих инструментов. С другой стороны, от его народа вряд ли можно ожидать любви к Союзу, ведь дагосканцы живут почти как рабы в собственном городе. Может быть, это и есть наш предатель? Или генерал?»

Генерал Виссбрук выглядел настоящим верноподданным, человеком, которому слишком сильное чувство долга и слишком слабое воображение не позволяют плести интриги.

«Однако немногие становятся генералами, не преследуя собственной выгоды, не подмазывая кого-то взятками, не скрывая каких-то секретов».

Корстен дан Вюрмс смотрел на Глокту с брезгливой усмешкой – как на грязный стульчак уборной, которым он вынужден воспользоваться.

«А может быть, он? Я видел тысячи таких заносчивых щенков. Он сын лорда-губернатора, но совершенно ясно, что он не верен никому, кроме самого себя».

Магистр Эйдер вся состояла из милых улыбок и любезности, однако ее глаза были тверды, словно алмазы.

«Или она? Взвешивает меня, как торговка неопытного покупателя. Она больше, чем просто женщина с хорошими манерами и слабостью к иноземным нарядам. Гораздо больше».

Даже старый лорда-губернатор теперь казался подозрительным.

«Не он ли? Так ли он слеп и глух, как пытается представить? Нет ли наигранности в том, как он щурится, как требует объяснить ему, что происходит? Может быть, он знает больше, чем все остальные?»

Глокта повернулся и захромал к окну. Прислонился к великолепной резной колонне, обвел взглядом изумительный вид, почувствовал тепло вечернего солнца на своем лице. Он уже чувствовал, как члены совета беспокойно ерзают в нетерпении избавиться от него.

«Интересно, много ли времени пройдет, прежде чем они прикажут калеке убираться из их замечательного кабинета? Я не верю ни одному из них. Ни одному. – Он мысленно ухмыльнулся. – Как и должно быть».

Корстен дан Вюрмс потерял терпение первым.

– Наставник Глокта, – резко произнес он, – мы ценим основательность, приведшую вас к нам, чтобы представиться, но я уверен, что у вас есть и другие неотложные дела. У нас они, несомненно, есть.

– Разумеется. – Глокта заковылял обратно к столу с преувеличенной медлительностью, с таким видом, словно собирался выйти из комнаты. Затем внезапно выдвинул стул и опустился на него, морщась от боли в ноге. – Я постараюсь свести свои комментарии к минимуму, по крайней мере на первых порах.

– Что? – произнес Виссбрук.

– Кто этот человек? – требовательно спросил лорд-губернатор, вытягивая вперед голову и щуря подслеповатые глаза. – Что здесь происходит?

Его сын был более прямолинеен.

– Что вы, черт возьми, творите? – воскликнул он. – Вы спятили?