Прежде чем их повесят

— И вот что я вам скажу, — говорил Челенгорм, сортируя карты непослушными пальцами. — Я чертовски рад, что мне не нужно будет сообщать вашей сестре скорбные новости о вас. Я неделю почти не спал, думал — как это сделать, и ни одной мысли.

— У тебя никогда не было мыслей в голове, — сказал Бринт, и снова раздался хохот. Даже Вест на этот раз улыбнулся.

— Как прошла битва? — спросил Челенгорм.

Вест уставился на бокал.

— Плохо. Северяне устроили ловушку Ладиславу, и он прямиком угодил в нее, потеряв кавалерию. Потом внезапно опустился туман — нельзя было разглядеть руки перед носом. Их всадники налетели, мы не успели понять, что происходит. Меня, кажется, ударили по голове. Следующее, что я помню, я лежал навзничь в грязи, а на меня несся северянин. Вот с этим. — Вест вытащил из-за пояса тяжелый меч и положил его на стол.

Три офицера завороженно уставились на клинок.

— Черт побери, — пробормотал Каспа.

Бринт смотрел во все глаза.

— И как же вы с ним справились?

— Никак. Я говорил вам про девушку…

— Ну!

— Она вышибла ему мозги молотом. Спасла мне жизнь.

— Черт побери, — пробормотал Каспа.

— Уф! — Бринт тяжело откинулся на спинку. — Вот это женщина!

Вест хмуро уставился на бокал в руке.

— Так и есть. — Он припомнил, что ощущал, когда Катиль спала рядом, дыша ему в щеку. — Именно так и есть.

Вест осушил бокал и поднялся, снова убирая северный меч за пояс.

— Уходите? — удивился Бринт.

— Мне нужно кое о чем позаботиться.

Челенгорм поднялся следом.

— Я должен поблагодарить вас, полковник. За то, что отослали меня с письмом. Похоже, вы были правы. Я ничего не мог бы сделать.

— Нет. — Вест медленно набрал воздуха и шумно выдохнул. — Никто ничего не мог бы сделать.

* * *

Ночь стояла тихая, холодная и бодрящая; сапоги Веста хлюпали и скользили по полузамерзшей грязи. Там и сям горели костры, у которых собирались солдаты, нацепившие на себя всю одежду, какая была. Пар от дыхания поднимался в воздух, измученные лица подсвечивлись желтым. Один костер — на склоне над лагерем — горел ярче остальных, и Вест, пошатываясь от выпитого, двинулся к нему. Две темные фигуры сидели у костра, и Вест, подходя, начал узнавать их.

Черный Доу сидел с трубкой, дым от чагги струился из его свирепой улыбки. Початая бутылка держалась между его скрещенных ног, несколько пустых валялись неподалеку в снегу. Где-то справа, во тьме, кто-то пел на северном. Сильный, глубокий голос, и пел отвратительно.

— Он его порезал до косте-е-ей… Нет. До косте-е-ей. До… погоди.

— Вы в порядке? — спросил Вест, протягивая к потрескивающему огню руки в перчатках.

Тридуба радостно улыбнулся ему, чуть покачиваясь вперед и назад. Полковник задумался: неужели он впервые видит, как старый воин улыбается. Тридуба ткнул пальцем за спину.

— Тул писает. И поет. А я пьяный в дерьмо. — Он медленно повалился назад и рухнул в снег, широко раскинув руки и ноги. — И обкурился. И напился. Я мокрый, как целая Кринна. Где мы, Доу?

Доу щурился через огонь, раскрыв рот, словно разглядывал нечто очень далекое.

— Прямо посреди долбаного ничего, — сказал он, обводя трубкой окрестности. Он закудахтал, схватил Тридуба за сапог и потряс.

— Где же нам еще быть? Хочешь, Бешеный? — Он протянул Весту трубку.

— Хочу. — Вест сделал затяжку, почувствовав, как дым обжигает легкие. Он кашлянул бурым дымом в морозный воздух и снова затянулся.

— Дай мне, — сказал Тридуба, снова садясь и забирая трубку у Веста.

Могучий голос Тула раскатывался во тьме, отчаянно фальшивя:

— Взмахнул он топором, как… как там? Взмахнул он топором, как… черт. Нет. Погоди…

— Ты знаешь, где Катиль? — спросил Вест.

Доу покосился на него.

— А, где-то там. — Он махнул рукой в сторону группы палаток выше по склону. — Думаю, там.

— Где-то там, — отозвался Тридуба, хихикая. — Где-то.

— Его звали… Девя-я-ять… Смерте-е-ей! — донеслось из-за деревьев.

Вест пошел по следам вверх по склону, к палаткам. Дым чагги уже начинал действовать. В голове полегчало, ноги шли сами. Нос больше не ощущал холода, только приятное пощипывание. Вест услышал женский голос, легкий смех. Он улыбнулся, сделал еще несколько шагов к палаткам по хрустящему насту. Из одной сочился через узкую щель теплый свет. Смех стал громче.

— А… а… а…

Вест застыл. Это не было похоже на смех. Он подошел ближе, изо всех сил стараясь не шуметь. Еще один звук проник в его затуманенный мозг. Прерывистое рычание, как у зверя. Вест подошел еще ближе, нагнулся, чтобы заглянуть в щель, не смея даже дышать.

— А… а… а…

Он увидел обнаженную извивающуюся спину женщины. Худая спина — Вест видел, как напрягаются мышцы; как ходят под кожей позвонки. Ближе — и Вест разглядел волосы — лохматые и бурые. Катиль. Две мускулистые ноги торчали из-под нее в сторону Веста, до одной ступни он почти мог дотронуться. Толстые пальцы шевелились.

— А… а… а…